Не плакать - [55]
Первым делом Диего уведомил об этом местные власти, которые пообещали немедленно выслать две машины со штурмовиками, чтобы отразить возможное нападение. Когда же слух дошел до Хосе и Хуана, они увидели в этом долгожданный случай вырваться наконец из порочного круга, вырваться из смерти подобного отупения, вырваться из глубокой апатии, к которой они начали уже привыкать и даже находить в ней удовольствие. Ибо вот уже несколько месяцев они изнывали от бездействия, злобствовали, чтобы отвлечься, упражнялись в язвительных насмешках (совершенно чуждых их натуре) и не желали уподобиться своим ровесникам, которые жили и мыслили, по их словам, как свиньи: отчаяние — роскошь, не всем доступная.
Перспектива битвы принесла обоим несказанное облегчение. Они будут драться. Так, что чертям тошно станет. Уж дадут жару, так дадут. И жажда подвигов вновь обуяла их. А может быть, это говорила в них душевная боль.
Они дали знать Диего, что готовы присоединиться и оказать ему поддержку в назначенный день. Приходилось быть выше распрей, когда грядут такие события.
Отказать им Диего не мог.
И вот, даже не подумав как-либо согласовать свои действия, они ринулись очертя голову в геройство, которое с точки зрения здравого смысла любой бы сурово осудил.
Никто потом не мог достоверно сказать, как было дело. Все, что рассказывали впоследствии, было путано, обрывочно и очень противоречиво. Восстановить удалось примерно следующее.
16 декабря фалангисты под предводительством Эль Перрито расположились за домом Пеке с пушками, которые они невесть как раздобыли. Группа состояла из пяти поденщиков, работавших на дона Хайме; все они были очень привязаны к хозяину, почитали его как средневекового властелина и поддались на уговоры управляющего, убедившего их в святом праве и законности задуманного, дабы вырвать бразды правления из рук сына-отступника, прямо тебе Шекспир. Управляющий, надо заметить, вынашивал свой план совершенно независимо от дона Хайме, вопреки тому, что иные злопыхатели утверждали в дальнейшем.
Хосе с Хуаном заняли позицию выше, у полей Мурсии, и несли дозор, лежа в траве за каменной оградой, оба вооруженные винтовками, с лихорадочным нетерпением ожидая приезда штурмовиков.
Диего и четверо молодых коммунистов, обычно его сопровождавшие, прятались за домом Аснаров, все с винтовками и гранатами на поясе, готовые взять в кольцо дом Пеке, за которым окопались фалангисты.
Атака началась, когда к дому подкатили машины с боевым отрядом, к которым тотчас кинулись Хосе с Хуаном и группка под командованием Диего.
Известно, что были крики, вопли, потасовка, смятение. Известно, что рвались снаряды, винтовки палили наобум, отдавались приказы и контрприказы, и в густом дыму не было видно, кто в кого стреляет. Известно, короче говоря, что царила полная неразбериха.
Шестеро были убиты.
Управляющего с двумя его людьми захватили в плен.
Хуан, Диего и трое из его помощников уцелели.
А Хосе настигла пуля прямо в грудь, причем, откуда стреляли, так и осталось неизвестным. Его швырнуло наземь, больно не было, он дотронулся до раны, пощупал развороченную грудь, посмотрел на окровавленные пальцы, выдохнул с яростью отчаяния Что со мной сделали? попытался встать, но ноги не слушались, хотел окликнуть Хуана, но не было сил, тогда он призвал на помощь образы всего, что любил, но и они не пришли. Он слышал взрывы, короткие очереди, крики, стоны, брань, далекий лай. Выстрелы мало-помалу стихали, все звуки мало-помалу стихали, и он почувствовал, как его медленно засасывает что-то теплое, душное, окутывающее. Один под огромным небом. Ни дружеской руки. Ни любящего взгляда. Solito como la una[182] (тут моя мать утирает слезу).
Когда смолкла пальба, Диего позвал Хосе, раз, другой, стал искать его в тревоге, в панике, и нашел его распростертое тело, неподвижное на холодной земле.
Он склонился над ним. Осторожно подсунул руку под голову. Приподнял его. И снова положил, не в его силах было помочь.
Возвращаясь домой, он подумал скрыть смерть Хосе от Монсе.
Он открыл дверь.
Бледный, как смерть.
По лицу мужа Монсе сразу поняла, что произошло нечто ужасное.
Что случилось?
Диего словно язык проглотил.
Монсе, не помня себя от тревоги, повторила вопрос.
Диего все молчал, и она проговорила, помертвев Мой брат…
Диего, не глядя на нее, сказал Да.
Монсе привалилась к стене, чтобы не упасть.
Три дня спустя Хосе похоронили, и все односельчане шли за гробом. О том, кого еще позавчера называли блажным, сумасбродом и фантазером, теперь дружно скорбели и рыдали наперебой. Хосе стал для деревни светлой памяти Хосе.
Нестерпимое горе захлестнуло Монсе, горе, сделавшее ее пугающе безразличной и пугающе бесчувственной, до того бесчувственной, что она больше не интересовалась вестями с фронтов, надо сказать, отнюдь не радостными, и не отвечала ни на улыбки Луниты, ни на заботу и ласки, на которые не скупились домашние.
Она перестала навещать мать, целыми днями причитавшую Ах, будь мой Хосе здесь, он поел бы этих винных ягод! Ах, будь он здесь, он бы то! Ах, будь он здесь, он бы сё! и изливавшую свое горе в слезах по любому поводу, к вящему удовольствию соседок.
Эта книга перевернет ваше представление о людях в форме с ног на голову, расскажет о том, какие гаишники на самом деле, предложит вам отпущение грехов и, мы надеемся, научит чему-то новому.Гаишников все ненавидят. Их работа ассоциируется со взятками, обманом и подставами. Если бы вы откладывали по рублю каждый раз, когда посылаете в их адрес проклятье – вслух, сквозь зубы или про себя, – могли бы уже давно скопить себе на новую тачку.Есть отличная русская пословица, которая гласит: «Неча на зеркало пенять, коли рожа крива».
Чем старше становилась Аделаида, тем жизнь ей казалась всё менее безоблачной и всё менее понятной. В самом Городе, где она жила, оказывается, нормы союзного законодательства практически не учитывались, Уголовный кодекс, так сказать, был не в почёте. Скорее всего, большая часть населения о его существовании вовсе не подозревала. Зато были свои законы, обычаи, правила, оставленные, видимо, ещё Тамерланом в качестве бартера за городские руины…
О прозе можно сказать и так: есть проза, в которой герои воображённые, а есть проза, в которой герои нынешние, реальные, в реальных обстоятельствах. Если проза хорошая, те и другие герои – живые. Настолько живые, что воображённые вступают в контакт с вообразившим их автором. Казалось бы, с реально живыми героями проще. Ан нет! Их самих, со всеми их поступками, бедами, радостями и чаяниями, насморками и родинками надо загонять в рамки жанра. Только таким образом проза, условно названная нами «почти документальной», может сравниться с прозой условно «воображённой».Зачем такая длинная преамбула? А затем, что даже небольшая повесть В.Граждана «Кровавая пасть Югры» – это как раз образец той почти документальной прозы, которая не уступает воображённой.Повесть – остросюжетная в первоначальном смысле этого определения, с волками, стужей, зеками и вертухаями, с атмосферой Заполярья, с прямой речью, великолепно применяемой автором.А в большинстве рассказы Валерия Граждана, в прошлом подводника, они о тех, реально живущих \служивших\ на атомных субмаринах, боевых кораблях, где героизм – быт, а юмор – та дополнительная составляющая быта, без которой – амба!Автор этой краткой рецензии убеждён, что издание прозы Валерия Граждана весьма и весьма желательно, ибо эта проза по сути попытка стереть модные экивоки с понятия «патриотизм», попытка помочь россиянам полнее осознать себя здоровой, героической и весёлой нацией.Виталий Масюков – член Союза писателей России.
Роман о ЛЮБВИ, но не любовный роман. Он о Любви к Отчизне, о Любви к Богу и, конечно же, о Любви к Женщине, без которой ни Родину, ни Бога Любить по-настоящему невозможно. Это также повествование о ВЕРЕ – об осуществлении ожидаемого и утверждении в реальности невидимого, непознаваемого. О вере в силу русского духа, в Русского человека. Жанр произведения можно было бы отнести к социальной фантастике. Хотя ничего фантастичного, нереального, не способного произойти в действительности, в нём нет. Скорее это фантазийная, даже несколько авантюрная реальность, не вопрошающая в недоумении – было или не было, но утверждающая положительно – а ведь могло бы быть.
Если вам кто-то скажет, что не в деньгах счастье, немедленно смотрите ему в глаза. взгляд у сказавшего обязательно станет задумчивый, туманный такой… Это он о деньгах задумается. и правильно сделает. как можно это утверждать, если денег у тебя никогда не было? не говоря уже о том, что счастье без денег – это вообще что-то такое… непонятное. Герой нашей повести, потеряв всех и всё, одинокий и нищий, нечаянно стал обладателем двух миллионов евро. и – понеслось, провались они пропадом, эти деньги. как всё было – читайте повесть.
Рут живет одна в домике у моря, ее взрослые сыновья давно разъехались. Но однажды у нее на пороге появляется решительная незнакомка, будто принесенная самой стихией. Фрида утверждает, что пришла позаботиться о Рут, дать ей то, чего она лишена. Рут впускает ее в дом. Каждую ночь Рут слышит, как вокруг дома бродит тигр. Она знает, что джунгли далеко, и все равно каждую ночь слышит тигра. Почему ей с такой остротой вспоминается детство на Фиджи? Может ли она доверять Фриде, занимающей все больше места в ее жизни? И может ли доверять себе? Впервые на русском.
Все прекрасно знают «Вино из одуванчиков» — классическое произведение Рэя Брэдбери, вошедшее в золотой фонд мировой литературы. А его продолжение пришлось ждать полвека! Свое начало роман «Лето, прощай» берет в том же 1957 году, когда представленное в издательство «Вино из одуванчиков» показалось редактору слишком длинным и тот попросил Брэдбери убрать заключительную часть. Пятьдесят лет этот «хвост» жил своей жизнью, развивался и переписывался, пока не вырос в полноценный роман, который вы держите в руках.
Впервые на русском — второй роман знаменитого выпускника литературного семинара Малькольма Брэдбери, урожденного японца, лаурета Букеровской премии за свой третий роман «Остаток дня». Но уже «Художник зыбкого мира» попал в Букеровский шортлист.Герой этой книги — один из самых знаменитых живописцев довоенной Японии, тихо доживающий свои дни и мечтающий лишь удачного выдать замуж дочку. Но в воспоминаниях он по-прежнему там, в веселых кварталах старого Токио, в зыбком, сумеречном мире приглушенных страстей, дискуссий о красоте и потаенных удовольствий.
«Коллекционер» – первый из опубликованных романов Дж. Фаулза, с которого начался его успех в литературе. История коллекционера бабочек и его жертвы – умело выстроенный психологический триллер, в котором переосмыслено множество сюжетов, от мифа об Аиде и Персефоне до «Бури» Шекспира. В 1965 году книга была экранизирована Уильямом Уайлером.
Иэн Макьюэн. — один из авторов «правящего триумвирата» современной британской прозы (наряду с Джулианом Барнсом и Мартином Эмисом), лауреат Букеровской премии за роман «Амстердам».«Искупление». — это поразительная в своей искренности «хроника утраченного времени», которую ведет девочка-подросток, на свой причудливый и по-детски жестокий лад переоценивая и переосмысливая события «взрослой» жизни. Став свидетелем изнасилования, она трактует его по-своему и приводит в действие цепочку роковых событий, которая «аукнется» самым неожиданным образом через много-много лет…В 2007 году вышла одноименная экранизация романа (реж.