(Не) пара для короля - [29]

Пожилой степенный целитель лишь смущенно потупился, напоследок иронично сверкнув стеклами своего пенсне.

– Остаетесь вы, лорд Грей. – Дарриэль сурово посмотрел на главу Тайной канцелярии. – Надеюсь, вы-то будете держать язык за зубами.

– По-моему, вы забыли про еще одну особу, которая здесь присутствует, – уклончиво проговорил Филипп и многозначительно кашлянул, обернувшись в мою сторону.

Мои щеки привычно потеплели, когда на мне вновь скрестились взгляды присутствующих.

– Леди Квинси? – вопросительно прошелестел Дарриэль. – Вы не выглядите как болтливая сплетница. Или это впечатление обманчиво?

– По поводу меня можете не тревожиться, – спокойно проговорила я. – Но вы забываете о том, что очень многие были свидетелями недомогания Вейды. Естественно, они зададутся вопросом, чем же все закончилось.

– И что? – Дарриэль презрительно фыркнул. – Этим очень многим будет сказано, что бедняжка перебрала вина. При дворе особой любовью она не пользовалась. Поэтому вряд ли кто-нибудь решит осведомиться о ее самочувствии. Ну а если и решит, то ему будет объяснено, что несчастная едва не сгорела от стыда, когда протрезвела, поэтому в спешке покинула дворец.

– А ее родители? – спросила я и тут же замялась.

В памяти сразу же вспомнился страх Вейды, который я уловила, когда та заговорила о своей семье.

Интересно, в чем причина этого?

– Что-то не так, леди Квинси? – полюбопытствовал Дарриэль, уловив мою запинку. – Вы как будто что-то вспомнили.

Вот ведь какой внимательный! А впрочем, не думаю, что надо скрывать эту деталь. Вдруг она окажется полезной в предстоящем расследовании.

– Понимаете, мы с Вейдой немного побеседовали перед тем, как все случилось, – сказала я, решив быть максимально откровенной. – И мне показалось… Точнее, я почувствовала кое-что, когда она заговорила о родителях. Даже не страх, а какой-то ужас. Настоящую панику, способную переродиться в истерический припадок.

– Почувствовали? – с недоумением переспросил Филипп. – Как это? Она вам сказала, что боится родителей?

– Нет, что вы. – Я покачала головой. Глубоко вздохнула, набираясь решимости, и все-таки призналась: – Я, конечно, не темная ведьма. Но магический дар у меня все-таки есть. Я эмпат.

– Эмпат?!

Как ни странно, но в изумленном восклицании слились только два голоса – короля и Филиппа. А вот Дарриэль промолчал. Но, глядя мне в глаза, усмехнулся и многозначительно потер щеку.

– И очень хороший эмпат, – пробормотал тихо, себе под нос.

– Я три года обучалась в Королевской магической академии, – извиняющимся тоном продолжила я. – Но… Так сложились обстоятельства, что учебу пришлось прервать и я вернулась домой.

– Три года? – непонятно почему оживился Филипп. – Другими словами, инициацию вы не прошли. Полагаю, по собственной инициативе? – И злорадно ухмыльнулся.

Ну да, понятно, о чем он подумал.

На инициации невозможно скрыть направленность твоего дара. Более того, зачастую это испытание открывает в тебе совершенно неизведанные прежде способности. Преподаватели не раз и не два втолковывали нам на занятиях, что на начальных курсах учиться надо всему, не отдавая предпочтения ни одному предмету. Потому что в истории академии было немало примеров, когда студент, явно тяготеющий к артефактологии, после инициации вдруг уходил на факультет некромантии. Или же прилежный зубрила, получающий одни пятерки по всем теоретическим курсам, вдруг оказывался неплохим боевым магом.

По логике Филиппа получается, что я специально ушла из академии накануне инициации, чтобы скрыть свой дар темной магии.

Беда лишь в том, что он ошибается.

– Вы неправильно полагаете, – вежливо ответила я. И замолчала, поскольку не имела ни малейшего желания рассказывать о несправедливом исключении.

Глаза главы Тайной канцелярии недоверчиво вспыхнули. Но, хвала всем богам, он не стал продолжать расспросы, прежде недовольно покосившись на Дарриэля.

– Впервые слышу, что в семействе Торн есть какие-то проблемы, – задумчиво пробормотал король. – Впрочем, до сего дня я вообще как-то не интересовался этим родом. Помнится, пару раз я встречался с лордом Гейродом Торном. Но хоть убей не помню, о чем мы вообще беседовали. Вроде бы о погоде. Какая-то очень серая и неприметная личность. А мать Вейды… Демоны, я вообще о ней ни разу не слышал! Разве она не умерла не так давно?

– Признаться честно, я тоже не особо осведомлен о делах рода Торн, – после недолгой паузы признался Филипп. – Каких-то скандалов, по крайней мере, точно не припомню. Но я прикажу подготовить мне доклад в кратчайшие сроки.

– Отлично, заодно и мне его покажешь. – Король удовлетворенно кивнул. – Однако леди Квинси права, Дарриэль. Что мы скажем отцу Вейды, если тот вдруг примчится во дворец, услышав, что его единственная дочь опозорилась на балу?

– Я разберусь с этим, – твердо пообещал Дарриэль. – Поверь, Эйган, Гейрод Торн не станет искать свою дочь. По крайней мере, до окончания этой недели точно.

Король покачал головой, но больше не стал задавать вопросов. Вместо этого он долгим печальным взглядом окинул тело Вейды, поморщился и отвернулся.

– Пожалуй, пора возвращаться на бал, – сказал тихо и хмуро. – Генри, позаботься о бедной девушке. Если узнаешь что-нибудь новое о том, что ее убило, сразу же сообщай мне. Без разницы, пусть хоть глухой ночью. Понял?