Не отрекаюсь… - [33]

Хемингуэй ему ответил: «Да, у них денег больше». Беда в том, что богатые думают, как Хемингуэй. Им кажется, что люди видят только их деньги, и поэтому деньги становятся святыней. В них – разница, а всякая разница ощущается, хорошо ли, плохо ли. Богатые молятся им, они – их бог. Правоверные – те, у кого есть деньги, а те, у кого их нет, – язычники. Есть в этом преклонении и что-то сексуальное. Деньги – табу, они неприкосновенны.

Вас обвиняли в мотовстве, это правда?

Я зарабатывала деньги и тратила их не считая – или считая слишком поздно. Деньги никогда не доставались мне за чужой счет, и тратила я их всегда не одна. Виноватой я себя ни в чем не чувствую. Деньги оказывают услуги, они созданы, чтобы их тратить, если вам повезло их иметь. Человек, у которого есть деньги, если это нормальный человек, ну, скажем, нормальный в моем понимании, делится ими с теми, кто в них нуждается. Всегда встретишь людей, нуждающихся в деньгах.

Вам случалось отказывать в деньгах?

Когда их было недостаточно, пришлось научиться говорить «нет». Ни у кого не может быть столько денег, чтобы всем говорить «да», но это тяжко.

А вы часто говорили «да»?

Если бы мне вернули все деньги, которые утекли у меня сквозь пальцы на разные разности, я могла бы жить припеваючи довольно долго. Одним из первых моих должников был драматург Артюр Адамов[30]. Он уже тогда сидел на мели и перебивался кое-как. Он попросил денег, я дала ему чек. Он сказал: «Долг я вам никогда не верну, но держать на вас зла не буду». Я обалдела. Потом он всегда был со мной приветлив и улыбчив. И в дальнейшем я поняла, что очень мало найдется людей, столь великодушных, чтобы простить вам, что они у вас в долгу.

Вы не очень любите собственников…

Я не думаю, что можно стать очень богатым и остаться им, не очерствев сердцем. Все богачи, которых я знала, наверняка не раз отказывались дать или одолжить. Богатство – это умение говорить «нет». Поэтому богачи – боюсь, люди сомнительные. Меня раздражают жалобы на высокие налоги: если ты должен много денег налоговой инспекции, значит, и зарабатываешь много. Бедные не жалуются на налоги, платят они меньше, а жаловаться им некогда.

Кстати о деньгах, мне бы хотелось упомянуть чудовищный снобизм критиков, которые говорят мне: «Вы описываете людей, у которых есть деньги, они неинтересны среднему классу, народу». То есть народу в их понимании. Однако письма, которые я получаю, доказывают обратное. Можно подумать, что люди простые, неимущие имеют право только на самые примитивные ощущения: холод, голод, жажду, желание спать и необходимость работать, а такие чувства, как скука, насмешка, абсурд, по разумению этих господ, доступны лишь избранным. Поразительный снобизм!

Почему вы любите играть?

Что меня привлекает в игре – ее участники не злюки и не жмоты, а деньгам возвращена их первоначальная функция: они циркулируют, лишенные своей культовой стороны, сакральности, которой их обычно окружают.

Когда вы начали играть?

Я впервые вошла в казино в день, когда мне исполнился двадцать один год: я наконец-то стала совершеннолетней, имела право. Нетрудно догадаться, что облизывалась я давно. Там был большой стол, за которым играли в шмен-де-фер, и я курсировала между ним и рулеткой. Это и стали две мои игры. Но чтобы играть в шмен-де-фер, нужно иметь при себе довольно большую сумму. За рулеткой можно продержаться час с гораздо меньшим количеством денег. И выигрывать в рулетку деньги, которые поставишь в шмен-де-фер.

А в покер вы играете?

Очень редко. Для меня покер – мужская игра. Я не знаю женщин, хорошо играющих в покер. Надо желать смерти партнера, а это чувство мне незнакомо.

Когда мне случается играть с друзьями, в основном в джин-рамми, мы ставим фасолины и проигрываем максимум сотню франков. Это не игра. В настоящую игру играют против удачи, против незнакомцев, на большом зеленом сукне, в атмосфере казино.

Что забавно в шмен-де-фер – это токи, пробегающие вокруг стола. Одни незнакомцы кажутся вам друзьями, другие, наоборот, неприятны, и вы играете заодно с некоторыми игроками против других.

И еще я обожаю игру за возвращения домой на рассвете.

Даже когда проиграли…

Даже когда проиграла. Но уж когда выиграла, мне хочется разбудить весь свет, чтобы объявить о своем триумфе.

Как в то утро тридцать с лишним лет назад, когда вы купили ваш дом в Нормандии?

Это было 8 августа. Я поставила в рулетку на 8 и выиграла восемь миллионов. В то утро я должна была покинуть дом, который сняла на каникулы, и предстояло составить бесконечную опись имущества в этой огромной ветхой халупе. Хозяин, хмурый и неприветливый, ждал у двери со списком в руке. Когда он сказал, что хочет продать этот дом, и недорого, всего за восемь миллионов, я особенно не раздумывала. А ведь обычно у меня не бывает при себе денег, я вечная съемщица. Да и хозяин был со странностями: в большом зале на первом этаже он настелил квадрат паркета и вечерами танцевал под звуки граммофона в одиночестве, а его жена лежала, парализованная, на втором этаже. Все остальное время он бегал за местными пастушками.

По легенде вы проигрывали целые состояния, это правда?