Не от мира сего-2 - [29]

Илейко хотел, было, сказать что-нибудь хорошее, да язык отчего-то во рту завязался чуть ли не в узел. Он посмотрел в ту сторону, куда глядел Андрей, но ничего знаменательного не обнаружил: бескрайняя водная гладь и остров. Что это — "svasti-ga", дорога, ведущая к счастью?

Откуда ни возьмись по ногам начал тереться совсем незнакомый кот, серый, пушистый и одноухий. Ну, что же, коты — животные полезные. Или дать ему волшебный пендаль?

Илейко протянул руку, чтобы погладить животное, но оно резко отпрянуло и уселось на землю. Ба, да это же Бусый (см также "Не от мира сего 1", примечание автора)!

— Ну, здравствуй, друг мой дорогой! — обрадовался Илейко. — Вот уж встреча, так встреча!

Бусый с видимой радостью смотрел на человека. Как обычно, он обходился без слов, но чувствовалось, что и волк доволен. Разве что хвостом не вилял, так он ведь и не собака!

Откуда-то издалека снова прилетел тоскливый вой, Бусый беспокойно обернулся всем телом — волки не умеют двигать шеей, потом он снова посмотрел на Илейку.

— Что такое? — спросил лив, уловив беспокойство во взгляде серого друга.

Бусый ощерился куда-то в сторону, шерсть на загривке встала дыбом, дрожь ожидания схватки унялась — волк был готов биться, как в свои лучшие годы, которые, увы, совпали с самыми тяжелыми в жизни человека.

Снова донесся вой, исполненный дикой злобой и ненавистью, уже ближе, нежели было до того. Боже мой, да кто же выть так может? Бусый заглянул Илейке в глаза и, не открывая своей пасти, произнес голосом Мишки Торопанишки:

— Илейко, вставай, у нас тут беда.

8. Фенрир.

Илейко открыл глаза и безо всякого узнавания осмотрелся вокруг. Стоявший возле него леший выглядел обеспокоенным. Не мудрено, дикий вой десяток глоток раздавался так близко, что мороз проходил по коже, разгоняя мурашки во все стороны.

— Лошадь! — вскричал лив и, рывком вскочив на ноги, бросился к Заразе.

Рассвет еще только занимался, кобыла была на отведенном ей месте — она беспокоилась, но не бесновалась от страха. Видать, пообвыкла, сердешная.

— Это дрянь какая-то, а не волки, — сказал возникший из предутренней хмари Пермя. — Сюда чешут.

— Уверен? — спросил Илейко, освобождая узду лошади.

— Нет, не уверен, — ответил Васильич. — Если будем проверять, боюсь, станет поздно спасаться.

— Тогда надо уходить.

— Куда, простите за нескромный вопрос? — это Мишка подошел, неся в руках все нехитрое имущество.

— К воде, — пожал плечами лив. — Больше некуда.

— Ну да, лошадь на дерево не затащишь, как ни пытайся, — проговорил Пермя. — Да и неизвестно, может, эти твари по сучьям скачут лучше белок.

— Эх, лучше бы они в воде тонули лучше белок, — вздохнул Хийси.

Они спешно отправились к ламбушке, пока не задаваясь вопросом, что за напасть приближается?

Озерцо было обычных размеров — никак несравнимо с прудом — даже островок имелся, совсем маленький, с березой, печально опустившей ветки до воды. Значит — не кусок торфа, плавающий по воле ветра от одного берега к другому. Значит — кусочек суши.

— Парни, — сказал Илейко, когда они вышли к берегу. — Дрова нужны и костер. Чем больше дров, тем дольше огонь будет нам помогать.

— А ты куда? — уже отходя к ближайшим деревьям, спросил Пермя.

— Заразу переведу.

Куда он собирался переводить лошадь, никто не спросил, его товарищи принялись поспешно добывать дрова.

Они сунулись в воду по наиболее кратчайшему пути. Дно было, конечно, илистым, но не очень — передвигать ногами можно. Вот вода обжигала холодом не по-детски. Да и глубина легко достигла пояса, не собираясь, по всей видимости, на этом останавливаться. Когда туловище Заразы полностью скрылось под коричневой гладью озера, имеющей в этот предутренний час особенность при любом удобном случае становиться зеркалом, лошадь начала отфыркиваться, как собака. Илейко прошептал ей на ухо успокоительную фразу "свинья-собака" и с превеликим сожалением приготовился дальнейшую часть пути преодолевать вплавь. Однако ногам так и не суждено было оторваться от дна — ближе к островку наметился подъем, приведший двух продрогших путников к березе.

— Вот и сиди здесь, пока все не уладится, — отчаянно клацая зубами от холода, проговорил лив. Ему еще предстоял обратный путь, целью которого было уже не отражение возможного нападения неизвестных тварей, а живительное тепло огня, разгорающегося на берегу. Враги могут подождать, сначала надо согреться.

Илейко двинулся назад, но почему-то решил пойти ближе к сухой поросли, что бесстыдно торчала сухими стеблями несколько в стороне. К его удивлению проваливаться по шею не пришлось — глубина воды на всем протяжении выбранного маршрута до самого берега едва ли доходила до колена. Он бросил осторожный взгляд назад: не заметила ли Зараза, а то обидится, неровен час? Но лошадь, если и заметила, то виду не подала: она, вероятно, сосредоточилась сейчас на одном — как бы самой согреться, не ударяясь в пляс и не выкидывая коленца? Все-таки места на острове, чтобы по нему скакали кобылы, было недостаточно.

— Ну, что же, — сказал Мишка. — Теперь остается только ждать, пока не появятся эти твари.

Илейко поворачивался к огню то одним боком, то другим, и от его намокшей одежды шел пар.