Не оглядывайся! - [4]

— Можно мне подержать одного?

— Да, какого хочешь.

— Маленького коричневого, — попросила она с восхищением.

— Это Посан. Он красивее всех.

Он открыл клетку и вытащил малыша. Пухлый английский вислоухий кролик цвета кофе с молоком сильно бил ногами, но сразу успокоился, как только оказался в руках Рагнхильд. На мгновение она замерла. Она чувствовала, как подле ее руки бьется кроличье сердце, и осторожно потрогала его ухо. На ощупь оно было как бархат. Мордочка блестела, как кусочек лакрицы. Раймонд стоял рядом и наблюдал. Теперь девочка полностью в его власти, и никто их не видит.

* * *

— Фотография и описание, — сказал Сейер, — будут опубликованы в завтрашних газетах.

Ирене Альбум навалилась на стол и всхлипнула. Остальные молча глядели на ее руки и дрожащую спину. Женщина-полицейский сидела с платком наготове. Карлсен водил пальцем по обивке стула; потом посмотрел на часы.

— Рагнхильд боится собак? — поинтересовался Сейер.

— Почему вы спрашиваете? — всхлипнула она.

— Случалось, что мы искали детей с собаками, и те прятались, когда слышали наших овчарок.

— Она не боится.

Слова эхом отдались у него в голове. Она не боится.

— Вам не удалось найти своего мужа?

— Он в Нарвике, на сборах, — всхлипнула она.

— С ним нет мобильной связи?

— Там нет роуминга.

— А кто ищет вашу дочь?

— Ребята-соседи. Те, кто днем не работает. У одного из них есть с собой телефон.

— Как давно они ищут?

Она взглянула на настенные часы.

— Больше двух часов.

Ее голос больше не дрожал, теперь он звучал приглушенно, ровно, словно она говорила в полусне. Он снова наклонился вперед и заговорил с ней так медленно и отчетливо, как только мог:

— То, чего вы сейчас боитесь больше всего на свете, по всей вероятности, не произошло. Вы меня понимаете? Как правило, дети теряются именно потому, что они дети. У них нет чувства времени, нет ответственности, и они чертовски любопытны, так что следуют любому порыву, который у них возникнет. И, как правило, они появляются так же внезапно, как и пропали. Часто они не могут даже внятно объяснить, где были или что делали. Но, как правило, — он задержал дыхание, — они в полном порядке.

— Да! — сказала она, взглянув на него. — Но она никогда раньше не терялась!

— Она растет, — настойчиво сказал он. — И отваживается на большее.

Боже, помоги мне, думал он при этом, у меня же есть ответы на всё. Он снова поднялся и набрал новый номер. Не позволил себе снова посмотреть на часы — незачем напоминать о том, что время утекает, никому это не нужно. Дозвонился до Криминальной полиции, коротко описал ситуацию и попросил связаться с «Норвежской общественной помощью».[2] Передал адрес по улице Гранитвейен, 5. Нарисовал короткий словесный портрет девочки — в красном, почти белые волосы, розовая кукольная коляска. Спросил, не было ли для него сообщений. Нет, они еще ничего не получили. Снова сел.

— Рагнхильд говорила в последнее время о людях, которых вы не знаете, называла незнакомые имена?

— Нет.

— У нее с собой были деньги? Может быть, она собиралась что-нибудь купить в киоске?

— У нее не было с собой денег.

— Это маленький поселок, — продолжал он. — Случалось ли когда-нибудь, чтобы ее провожал или подвозил кто-нибудь из соседей?

— Да, бывало. Здесь в холмах около ста домов, и она знает почти всех. Машины тоже знает. Время от времени они с Мартой ходили вниз, в церковь, с колясками, а домой возвращались на машине кого-нибудь из соседей.

— Зачем они ходят в церковь?

— Там похоронен маленький мальчик, которого они знали. Они рвут цветы и кладут на его могилу, а потом возвращаются. Я думаю, им кажется, что это очень интересно.

— Вы искали в районе церкви?

— Я позвонила узнать, где Рагнхильд, около десяти. Когда Марта сказала, что она ушла в восемь, я бросилась к машине. Я оставила дверь открытой, на случай, если она вернется, пока я ищу ее по улицам. Я поехала к церкви и вниз до конечной, там вышла из машины и искала везде. Я была на станции техобслуживания и за мэрией, потом ездила к начальной школе и в школьный сад — они любят там лазать на стенки. Потом я искала в детском саду. Ей так хотелось туда пойти, она…

Ее охватил новый приступ рыданий. Все время, пока она плакала, остальные сидели и молча ждали. Ее глаза распухли, и она в отчаянии комкала пальцами подол платья. Через какое-то время слезы снова иссякли, и вернулась сонная медлительность. Щит, защищающий от ужасных картин, которые рисовало ей воображение.

Зазвонил телефон. Внезапно за окном зловеще завыл ветер. Ирене съежилась на диване и потянулась за трубкой, но рука Сейера предостерегающе поднялась. Он поднял трубку.

— Алло? Ирене там?

Это был голос мальчика.

— С кем я говорю?

— Торбьёрн Хауген. Мы ищем Рагнхильд.

— Ты говоришь с полицией. Есть какие-нибудь новости?

— Мы обошли все дома в холмах. Каждый. Многие пустуют, хозяев нет дома, но на улице Фельтспатвейен мы встретили женщину. Она видела, как большой автомобиль ехал задним ходом и потом развернулся у нее во дворе. Что-то вроде грузового фургона, говорит она. А внутри машины сидела маленькая девочка в зеленой куртке со светлыми волосами. И с хвостиком на макушке. Рагнхильд часто завязывала волосы в хвостик на макушке.