Не одни на всей планете - [12]

- Знаешь, я, конечно, не Арни,… - он захлебывался словами и задыхался, - но у меня в цеху каждая болванка весит двадцать шесть кило…. А ты на таможне ничего тяжелее кружки чая не держал…. Так что я – по-любому сильнее! И если мне,… чтоб сейчас уехать... придется тебе нос сломать,… то я сломаю. Будем драться?

- Будем! – твердо ответил Олег, глядя ему в глаза.

- Уйди! – крикнул Мишка в отчаянии.

Олег молчал, вцепившись руками в фонарь мотоцикла. И пальцы его дрожали от напряжения. Мишка бросил руль, мотоцикл завалился на землю. Олег подступил к Мишке грудь в грудь:

- Глуши зажигание! Надо поговорить!

Но Мишка вцепился ему в глотку:

- Да оставь ты меня в покое, сволочь! Чего тебе надо от меня? Катишься – и катись в Кострому. Чего здесь забыл?

- На что они тебя хоронить будут? На кредит? А им его дадут? Они ж еще за прошлый не расплатились! – Олег не говорил, а хрипел, потому что Мишкины руки тесно сжимали ворот его куртки.

- Ты поможешь! – прошипел в ответ Мишка.

- Я же уеду!

Мишка разжал руки и сделал шаг назад. Его нижняя губа дрожала. В голос прорвались умоляющие нотки:

- Пожалуйста, пусти! Ты ведь не простишь меня уже, ни за что. Какая тебе разница, что со мной станет?

Олег ответил, стараясь унять дрожь в голосе:

- Хватить истерить. Возьми себя в руки.

Мишка вскрикнул:

- Я же не Серебряков, чтобы так себя в руках держать!

- Уже не Серебряков? – тихо выдохнул Олег. – А раньше, вроде, говорил….

Мишка осекся и сник. Долго молчал, глядя себе под ноги. Олег также тихо продолжил:

- Мы с тобой завтра поговорим обо всем, хорошо?

Мишка робко поднял на него глаза:

- Олег?...

- Иди на огород! Инструменты я сам соберу.

- Не, надо коляску обратно цеплять, а то – догадаются…. Ты – прости меня, хоть за слова эти уродские…. Я не хотел….

- Ты слишком много не хотел, но сделал, - ответил Олег жестко: - Всё, прикручивай обратно, и пошли копать.

Мишка завинтил обратно гайки. Двух штук не нашел, но в подсумке оказались запасные. Через четверть часа мотоцикл стоял опять с коляской, а они с Олегом синхронно шли по грядам. Теперь Мишка не обгонял Олега – у него всё еще дрожали руки. Он изредка украдкой косился на друга, чтобы увидеть его чуть ссутуленные плечи и сосредоточенное, строгое лицо. В Мишкиной груди бушевал океан чувств. Стыд, благодарность, покорность, любовь, страх потери, отчаяние. И робкими нотами – нежность и надежда. «Люблю тебя, убей меня, уничтожь, сравняй с землей!... Прости меня, люби меня, укрой меня от всех тревог и бед в этой жизни!»

Солнце клонилось к закату. Баба Зоя пришла гнать «рабсилу» с огорода.

- Устали, мои хорошие? Хватит, бросайте до завтра. Я свежего молока надоила. Баньку настрою сейчас. Ты, Олег, париться-то будешь? – повернулась она к гостю.

Олег перечить не стал, коротко ответил:

- Буду.

Они нагрузили коляску мотоцикла мешками картошки, и отец с матерью уехали домой ночевать. А бабка затопила баню. Мишка тюкал топором и несмело улыбался. Раз Олег париться не отказался, может, помирится?! И стояк толкался ему в молнию штанов. Но вышло плохо. Приперлись Санек и Данила:

- Самсоооон! Пропащий, твою мать! Привееет! Гони в ларек, обмоем встречу! У бабы Зои вареная картошка-то осталась?

Мишка улыбался через силу. Прикидывал, как сказать им, чтоб ушли. А когда нарисовались рядом Санькина Вика со своей подружкой Танькой, нахмурился и решительно замотал головой:

- Нет, не выйдет, мужики! Я не буду пить сегодня. Мимо!

- Что «мимо», чего «нет»? – возмутился Данила. – Едем в магазин, а то закроется.

Тут к ним подошел Олег:

- А сигареты там можно купить? У меня закончились. Я с вами поеду!

Мишка настороженно покосился на любимого, пожал плечами и пошел заводить мотоцикл.

Вечер был прохладный. Солнце еще не село, но возле приземистого домика со столетней вывеской «Товары повседневного спроса» уже затеплился единственный на все Ключи фонарь. Остановив мотоцикл на обочине, Мишка неохотно слушал рассуждения Данилы - сколько брать водки, сколько закуски - когда из-за поворота вынырнули синеватые, необычно яркие огни, и обтекаемой, серебристой каплей на деревенскую площадь вплыла дорогая машина. ЧуднАя, как диковинная рыба, с круглыми ксеноновыми фарами, с треугольной эмблемой и слишком высокими для легковушки колесами, она казалась на заросшей лопухами улице инопланетным кораблем.

- Смотри, Олег, альфа ромео*! – с восторгом выпалил Мишка. – Ух ты-ы-ы! Откуда она здесь, в Ключах? Дань, у нас миллионер завелся?!

Данька уставился на автомобиль:

- Не, это не наша: номера самарские. Кто-то из «хозяев жизни» заплутал. Здесь всё под самарцами: лесопилки, бумажная фабрика, мебельный цех в Водорацком. Чего вот только на легковушке они? Обычно на джипах гоняют….

Из иномарки вышел мужик, спросил что-то у бабки, увязывавшей на багажник велосипеда сетку с буханками хлеба. Та равнодушно пожала плечами. Мужик огляделся и подошел к мотоциклу.

- Ребят, помогите, пожалуйста. Мне нужен Жадовский монастырь*. Я правильно еду?

Он сам смотрелся здесь как пришелец из другого мира: дорогой костюм с отливом, сережка с камнем в ухе, высоко забритые виски….

- До Жадовки – сорок три километра, - сказал ему Данила.