Не обещай ничего - [18]

Гейнор переводил дикий взгляд с меня на Марлу. По ее щекам текли слезы, и Мэтью тоже заплакал.

– Пожалуйста, не делайте ему больно, – попросил он.

Изумленная такой просьбой, она помотала головой.

– Сделать больно ему? Это же вы все время так делаете!

– Нет-нет, пожалуйста, – умоляюще пробормотал он.

Я сумел разогнуться и, переступив через отбойный камень на газон, позвал:

– Марла, сейчас важнее всего, чтобы с Мэтью не случилось ничего плохого. Так?

– Да. – Она недоверчиво посмотрела на меня.

– Он – наша первейшая забота. Согласна?

– Он мой сын, – вставил Гейнор. – Скажите ей, пусть отдаст моего…

Я предостерегающе поднял руку.

– Мы все хотим одного – чтобы Мэтью был в безопасности.

Вдали послышались первые сирены.

– Конечно, – сказала она.

– Марла, в доме кое-что произошло, и сюда едет полиция. Через несколько минут здесь начнется суета, копы будут задавать каждому из нас множество вопросов. Мы ведь не хотим подвергать такому испытанию Мэтью? Одни думают одно, другие – другое, но суть дела в том, чтобы не повредить ребенку.

Она ничего не ответила, только крепче прижала к себе малыша.

– Ты мне доверяешь?

– Не знаю, – ответила Марла.

– Мы двоюродные брат и сестра. Мы одна семья. Я не сделаю тебе ничего плохого. Только хочу помочь справиться со всем этим. Верь мне.

Взгляд Гейнора по-прежнему метался между нами.

– Ну, допустим, поверю. – Я заметил, что она уже не с такой силой прижимала к себе плачущего ребенка.

Сирены звучали все громче. Я на долю секунды отвел от нее глаза и заметил, что из-за поворота за соседним кварталом выруливает городской полицейский автомобиль с включенными проблесковыми маячками.

– Дай его мне. – Я покосился на Гейнора. – Вы не против, если она даст его мне?

Он встретился со мной взглядом и медленно ответил:

– Хорошо.

Марла застыла, но тоже быстро посмотрела вдоль улицы, по которой неумолимо накатывала волна полицейских машин, и в ее глазах с новой силой вспыхнул испуг.

– Если нельзя, чтобы он был со мной…

– Марла!

– Может, лучше, чтобы никто…

– Не говори так, Марла! – Господи, на что она способна решиться? Броситься под колеса полицейской машины с Мэтью на руках?

Полицейская машина – пока всего одна, – скрипнув тормозами, остановилась, и из нее выскочили двое полицейских: чернокожий и белый. Я не сомневался, что знал их в то время, когда писал репортажи для «Стандард». Чернокожего звали Гилкрайст, белого – Гумбольдт.

– Дай его мне! – крикнул Гейнор и угрожающе пошел на Марлу.

Гилкрайст достал револьвер, но держал его дулом к земле.

– Сэр! – рявкнул он громовым голосом. – Не прикасайтесь к этой женщине!

Гейнор поднял глаза на копа и ткнул пальцем в сторону Марлы:

– Это мой сын! У нее мой сын!

Черт! Ситуация хуже некуда и через долю секунды грозит превратиться в критическую. Полицейские понятия не имели, что тут происходит. Наверное, решили, что это спор об опеке. Громкие домашние разборки.

– Офицер Гилкрайст, – позвал я.

Голова чернокожего копа дернулась в мою сторону.

– Я вас знаю?

– Дэвид Харвуд. Когда-то работал в «Стандард». Это моя двоюродная сестра Марла. Она сейчас переволновалась и… готова отдать мне ребенка. А мистер Гейнор не против. Я прав?

– Всем оставаться на своих местах, – приказал Гилкрайст. Его напарник подошел ближе. – Просветите нас, Харвуд.

– Будет проще разговаривать, если Марла отдаст мне ребенка.

– Вы согласны? – Это были первые слова, которые произнес Гумбольдт, обращаясь к Биллу Гейнору.

Тот кивнул.

– Как насчет вас, Марла? – спросил Гилкрайст.

Марла сделала четыре неверных шага в мою сторону и осторожно отдала мне плачущего ребенка. Я прижал его к груди одной рукой и осторожно обнял другой, чувствуя тепло и трепетание маленького тельца.

Гилкрайст убрал оружие.

– В доме… – сказал я срывающимся голосом. – Вам надо… зайти в дом.

– Что там в доме? – спросил Гумбольдт.

Ему ответил Гейнор:

– Моя жена.

В этих двух словах было столько боли, что полицейским не пришло в голову спрашивать, что с ней приключилось.

Гумбольдт с револьвером в руке осторожно приблизился к открытой передней двери. Вошел в прихожую, и дом словно поглотил его.

Гилкрайст нажал на кнопку висящей на плече рации и попросил подкрепления на Бреконвуд-драйв. Сказал, что, видимо, потребуются детектив и команда экспертов-криминалистов.

Марла покрасневшими глазами посмотрела на меня. Я ждал, что она спросит, что там такое в доме, но она промолчала. Вместо этого опустилась на траву и, встав на колени и прижав ладони к лицу, разрыдалась так сильно, что сотрясалось все ее тело.

Зазвонил мой мобильник. Он лежал во внутреннем кармане пиджака на груди, и у меня возникло ощущение, что сквозь мое тело пропустили электрический разряд. Свободной рукой я достал трубку, посмотрел, кто звонит, и поднес к уху.

– Слушаю, Агнесса.

– Я в доме Марлы. Здесь никого нет. Что, черт возьми, происходит?

Заплакал Мэтью.

– Мы не там, – ответил я.

– Это что еще? Господи, ребенок?

– Да. Понимаешь, Агнесса…

– Где вы? Куда подевались?

Мне даже не удалось вспомнить адрес. Пришлось поднять голову и прочитать написанный на табличке номер дома.

– А улица, Дэвид? Это бы мне здорово помогло.

Пришлось на мгновение задуматься.