Не надо преувеличивать! - [12]
Резкий крик, захлебнувшийся в хрипе, нарушил тишину, и в следующую же минуту двор наполнили сонные привидения в самых разнообразных облачениях — от полосатых пижам до длинных шуршащих пеньюаров.
— Какого черта? Что случилось?
Новый вопль разогнал остатки сна:
— Помогите! Убивают!
Последовали звуки, свидетельствующие о том, что человек задохнулся и упал, затем хрип и какое-то протяжное бормотание, что-то вроде раскатов грозы, то приближающихся, то удаляющихся.
— Петреску бьет Дидину, — с достойной зависти флегматичностью прокомментировал Барбу.
— Сделайте же что-нибудь, ведь вы мужчины! — раздался женский голос.
— Нет уж, лучше нам переждать. Ну, бьет он ее — кому какое дело? Зачем нам вмешиваться в их семейную жизнь? — решил Мирча.
— Но он ее убивает, не слышите?
— Кто кого убивает, господа? Что случилось? — возник в окне едва продравший глаза Димок.
— Вот идите и покажите этому пьянице!
— Какому пьянице, люди добрые?
— Муж Дидины явился.
— Ну и на здоровье. — Нае втянул голову в комнату.
Последовал новый вал толчков, шлепков и коротких, прерывистых вздохов — человек трудился не на шутку.
— Раз кричит, значит, не умерла, — заявил Барбу, удаляясь.
— Нет, это невиданно! Только у этих, в США, я слыхал, еще такое бывает: бандиты вас убивают, а граждане смотрят… Мы обязаны принять меры! — волновался Панделе.
— Бросьте, товарищ Цинтой, Дидина — женщина не промах ей палец в рот не клади.
В самом деле, военное счастье перешло, казалось, на другую сторону: дверь кухни распахнулась, и при свете лампочки в ней возникли две фигуры, сцепившиеся, словно в каком-то гротескном танце — шаг вперед, два шага назад… Более длинный силуэт мужчины пошатнулся, женщина, более плотная, споткнулась, упала, дала ему снизу толчок, и мужчина свалился. Дверь захлопнулась. Раздался скрежет ключа.
Зрители ждали, не смея перевести дыхание. Темная фигурка у дверей встала на четвереньки, потом, держась за ручку, поднялась во весь рост.
— … черт возьми тех, кто тебя породил… убью, чтоб тебя!..
Какое-то время он трудился над ручкой двери, время от времени стучал в нее кулаком, наконец, пошатываясь, отошел.
— Иди сюда, Замбо… — голос был хриплым и злобным. — Ты все трудишься, бедняга, сторожишь двор… Пью, видите ли, много… Ну и что же с того? На свои пью, не на чужие. Я всю жизнь работал. Все, что здесь есть, сделано моими руками… Возмущаюсь я, потому и пью… А ты оставайся здесь, на своем посту.
Кинув вокруг враждебный взгляд, Петреску выдал последнюю реплику:
— Пусть все видят, кто здесь хозяин! — и устремился в глубь двора.
— У него есть постель в огороде. Спит на лоне природы, на чистом воздухе, — сообщила я, как самый старый и хорошо осведомленный гость семейства Петреску.
— Это ужасно… мои нервы не выдерживают… — всхлипнула Габриэлла. — Пойду приму успокоительное… Подумать только! — настоящее животное…
— Все, негодяй утихомирился, — попытался успокоить ее Барбу. — Я думаю, нам нужно воспользоваться этим и лечь. Ведь — вы не обижайтесь, мадам Олимпия, но в половине пятого молодой Филипп…
И каждый направился к своей комнате, чтобы вернуться к своим более или менее розовым снам, прерванным так грубо…
Луна невозмутимо продолжала свой путь, пока не зашла, в положенное время…
Где-то вдалеке прокричал сыч…
Кто-то постучал в окно — два раза длинно, один раз коротко. Я открыла окно. Мужчина в светлом плаще с поднятым воротником стоял, прислонившись к стене. Обернувшись, он сделал мне знак револьвером. Я накинула на плечи пелерину и шагнула через низкий подоконник. Мужчина ждал меня, играя револьвером. При свете лампочки были видны его суровый подбородок и голубые глаза с жестким, нечеловеческим взглядом. Я пошла вперед, чувствуя спинным хребтом холод револьвера. На краю шоссе, погруженная в тень огромного куста, стояла машина, — серебристый болид странной аэродинамичной формы.
Мы сели сзади, и мужчина вынул белый бинт, который несколько раз обернул вокруг моей головы, плотно закрыв глаза. Мне казалось, что машина идет очень быстро. Через какое-то время она остановилась, я вышла, поддерживаемая крепкой, как сталь, рукой. Несколько раз я спотыкалась о комья земли и камни. Потом сняла с глаз повязку.
И пошатнулась, почувствовав головокружение… вокруг в холодном лунном свете блистали прямые ряды крестов… опять прокричал сыч. Неожиданно совсем рядом с нами возник какой-то силуэт. Человек стоял, прислонившись к изъеденному временем кресту…
— Я вас ждал…
У него был удивительно высокий голос и едва приметный акцент.
— Не спрашивайте меня ни о чем. Я не имею права вам ответить. Вас избрали. Завтра, в 18,30, пойдете на берег. В пятистах метрах от деревни, перед пострадавшим от кораблекрушения катером, остановитесь. Знак: крик сыча, три раза. Вам передадут пакет с инструкциями…
Небесный свод вдруг взрывается в моем мозгу… И я слышу откуда-то, очень издалека: «Не забудьте… 18,30… крик сыча…»
ГЛАВА III
«Слишком насыщенная приключениями для того, чтобы ее можно было изложить коротко»
— И это все?
— Все, — мрачно ответил АБВ.
— Выше голову, старик! Возьмем мы и это препятствие.
Я подождал еще с минуту и вдруг взорвался:
