Не моих рук дело - [7]

Тем не менее они подчинялись приказу. Именно его Бразен и выкрикивал сейчас во всю мощь своих неслабых легких.

Сделанный из бронзы и кристаллов, наполовину рассеченный верблюд у подножия лестницы повернул морду — с полусонным, усталым выражением, свойственным всем его собратьям, на одной ее части, и голым черепом — на другой. Его глаза сфокусировались на верхней части лестницы. А затем он быстро, но с удивительным изяществом покинул свой пьедестал.

Грохот и лязг оглушили Байю даже сквозь прижатые к ушам ладони, когда творение ее ученика ринулось вверх по лестнице, кроша на бегу ее мраморные ступени. Птицы кружили над ним, то и дело пикируя вниз, и хлопанье их крыльев напоминало шум поршней локомотива или топот марширующих солдат. Байю вздрогнула от нехорошего предчувствия. Но то ли сами птицы, то ли те, кто наслал на них заклятие, оказались достаточно умны для того, чтобы не идти на таран металлической статуи. Они были и над ним, и под ним, приближались, подобные черной реке, становящейся все шире по мере того, как новые птицы слетались к верблюду со всей площади. Точнее, со всего города, насколько могла судить Байю.

Птицы кружились и над их головами, налетая, пытаясь достать магов крыльями и клювами. Байю попыталась защитить глаза и выругалась, увидев, что скворцы переключились на Амброзию и стали выклевывать и выцарапывать мелкие камешки из ее схем. Их заменить не составит труда, но, если птицы доберутся до ее глаз, Амброзия ослепнет.

Правда, нескольких атакующих ей уже удалось убить. Верблюд с грохотом поднимался вверх по ступенькам, но тучи птиц, вьющиеся вокруг него, изрядно замедляли подъем. Дорогу почти ослепшему существу приходилось выбирать наугад.

Бразен лихо свистнул и снова проревел какой-то приказ. Верблюд ринулся сквозь стаю, раскидывая в стороны тельца тех птиц, что не успели убраться с его пути.

— Не знаю, чем демонстрационная модель из металла сможет нам помочь, — бросила Байю через плечо.

— Держись, — велел Бразен, прижав ее к себе вместе с Амброзией. Его стальная хватка заставила костлявые конечности сороконожки впечататься в тело Байю. Она взвизгнула и услышала, как хрустнула пара хрупких задних конечностей Амброзии. Последовал рывок и удар, а затем они понеслись вперед уже верхом, петляя, прорываясь сквозь тучи птиц, клюющих их опущенные головы и сгорбленные плечи, атакующих и вновь разлетающихся в стороны.

Каждый шаг животного заставлял беглецов биться о его жесткий бок. Байю уткнулась лицом в плечо Бразена, защищая глаза. Однако ей пришлось поднять голову, когда верблюд повернул. Тучи птиц теснили прочь от входных арок животное, сбитое с толку их непрекращающимися атаками, скользившее металлическими копытами по раздавленным пернатым тельцам. Верблюд замер, не способный решить, в какую сторону двигаться, а птицы тем временем яростно клевали и скребли руки, капюшон и голову Байю.

— Давай-ка, помоги, — велела она Амброзии.

Из-за сломанных ножек, цепляющих своих уцелевших соседок, она утратила былую живость. Но все равно оставила свой пост на талии у хозяйки, чтобы, взобравшись по спине на литой череп верблюда, перехватывать атакующих скворцов. В какой-то ужасный момент Байю испугалась, что она ослабит хватку, сорвется и будет растоптана в пыль, но Амброзии удалось удержаться. Она взлетала вверх подобно кобре, у которой был позаимствован ее позвоночник, а затем молниеносно обрушивалась на галдящих, мечущихся птиц, сшибая их прямо на лету и, что немаловажно, не подпуская к глазам механического верблюда.

Тот резко откинул голову и плюнул.

Но не простой слюной, а струей жирного черного масла. Пахучий фонтан поверг около дюжины скворцов на землю. Полученная, в том числе и при помощи Амброзии, передышка позволила верблюду определиться с направлением. Байю напряглась, ощутив под собой сокращение металлических мышц и услышав скрип суставов.

Верблюд снова перешел на бег.

Бронзовые копыта прогрохотали по мраморной площадке перед входом в музей, и вот уже на них упала тень входного портика, и Байю поняла, что они наконец-то оказались внутри здания.

Она все еще слышала гомон птиц, следующих за ними по пятам.

— Они могут добраться до нас и…

Но верблюд и не думал останавливаться. Он, грохоча копытами, преодолел очередной лестничный пролет и миновал очередную галдящую толпу — на этот раз людей, а не птиц, — пронесся по короткому, широкому коридору и оборвал бархатную веревку, сбив табличку с аккуратной надписью: «Частная закрытая вечеринка».

Беглецы оказались в зале, над которым возвышался реконструированный купол. На той скорости, с которой несся верблюд, ему, с его металлическими копытами, вряд ли удалось бы успешно развернуться или затормозить на мраморных плитах пола, поэтому Байю весьма оправданно завизжала, почувствовав, как животное теряет равновесие и скользит по полу, в то же время заваливаясь на бок. Ее тело напряглось в ожидании неизбежного падения, ударов и переломов костей, как ее, так и Бразена.

И тут над ними промелькнула какая-то тень, следом раздался звук, похожий на хлопанье плотной ткани на ветру, а затем Байю, пойманная прямо в воздухе, вместе с Бразеном оказалась в чьей-то крепкой, но весьма костлявой хватке. Мгновение спустя до них донеслось ужасающе резкое кабум!