Наджима поджала губы. Затем склонила голову и подняла палец вверх, словно собираясь высказаться, а также, видимо, издала свист, слишком высокий для человеческого слуха. Маленький пятнисто-коричневый крапивник — самая невзрачная из певчих птиц — влетел в окно и, щебеча, уселся на подставленный палец. Наджима, не отрывая взгляда от Байю, наклонилась и легко прикоснулась губами к маленькой птичьей головке. Крапивник повернулся к ней, как птенец в ожидании червяка.
На талии Байю зашевелилась Амброзия. Она успокаивающе погладила свою любимицу.
— Но ведь ко мне пришла именно женщина, — возразила Наджима.
Байю снова замерла, держа чашку у губ.
— Так и есть.
— А с Бразеном ты об этом говорила?
Байю неопределенно пожала плечами.
— Так значит, ты пытаешься решить его проблемы за него.
— Может быть, дело в том, что мне нравится до сих пор чувствовать себя в чем-то умнее моего ученика.
Крапивник, по-прежнему щебеча, улетел прочь. Байю с трудом понимала, как может Наджима так очевидно заботиться о своих пернатых любимцах и в то же время совершенно безжалостно отправлять их на смерть. Об этом стоило помнить даже несмотря на то, что молодая магесса ей нравилась. Как и о том, что у Бразена тоже хватает весьма неприятных черт характера, пусть Байю и не приходилось с ними сталкиваться.
Но ни один магистр не сможет избежать ссоры с другим, а также сопутствующих ей жертв и разрушений, если он — или она — постоянно будет менять свои этические нормы.
Они продолжили с удовольствием смаковать чай. Свежий ветерок принес с балкона насыщенный аромат цветов — жасмина и иланг-иланга.
— Окажешь мне услугу? — попросила Наджима. — Как женщина женщине?
— Посмотрим.
— Позволь ему на этот раз догадаться обо всем самому.
На лице младшей магессы расцвела улыбка.
— В конечном счете это пойдет ему только на пользу.
— Следить за ним — не моя работа.
Байю поставила пустую чашку на стол и пристроила под блюдце сложенный листок бумаги.
— Что это? — спросила Наджима.
Байю, улыбнувшись, потянулась за тростью.
— Счет за уборку.
