Не могу сказать прощай - [6]

Он забыт, брошен. Он страдает и в то же время не способен быть ни с кем. Он отлучен от всех радостей жизни с любимой женщиной.

Ему тридцать семь лет.

Ему нужен ребенок. Мысль о том, что он может остаться бездетным, была невыносимой. Он вспомнил, как держал сегодня на руках ма­лютку Джину, вспомнил ее миниатюрное совер­шенство. Ему нужна семья, дети, секс — и это нормальные человеческие потребности. А Кэтти лишила его всего.

Предложение работать в Англии не заинтере­совало бы его, если бы Кэтти по-прежнему жила с ним. Он уверен в этом так же, как в том, что солнце вновь взойдет завтра утром. Его вполне устраивает работа в той же клинике.

Рей подумал, что в список потерь должен внести еще одну: он утратил прежнюю реши­мость, позволил своей профессиональной карьере зависеть от Кэтти. Он не продал этот дом, где они жили вместе, лишь потому, что надеялся на ее возвращение. Он даже не позволил себе завести любовницу!

Что же он за человек?

Сродни одной из тех пустых раковин, остав­ленных Кэтти в гостиной.

Надо, черт возьми, что-то делать. Но что? Нельзя же до конца жизни питаться заморожен­ной пиццей и жить в доме, где поселились одни воспоминания.

Прошло пять месяцев с их последней встречи. В апреле он летал в Сидней, где она теперь жила, и умолял ее вернуться. С бледным, каменным лицом она отказала ему. И он побитой собакой вернулся в пустой дом, чтобы в одиночестве зали­зывать раны.

Довольно, черт побери, подумал он. Однажды Кэтти сказала ему, что никогда не стоит никого умолять сделать что-то. Тогда зачем он умолял ее вернуться? Никогда больше он не станет этого делать. Никогда.

А если он просто вбил себе в голову, что все еще любит ее? Возможно, он цепляется за что-то существующее лишь в воображении, а не­умирающая любовь к Кэтти — лишь романти­ческая фантазия.

Словно клятву, он продолжает твердить сло­ва, произнесенные им в день свадьбы. «Лишь смерть разлучит нас». Смерть действительно раз­лучила их, но совсем не так, как рисовалось на церемонии бракосочетания.

Неужели это правда? Неужели, увидев Кэтти, он поймет, что тесные узы, некогда связывающие их, распались сами собой?

Он не находил ответов на свои вопросы. Он чувствовал только, что ему смертельно надоело быть получеловеком, опустошенным, лишенным радостей здоровой человеческой жизни. Он ус­тал чувствовать себя загнанным в угол и глу­боко несчастным. Скоро он надоест всем своим друзьям, а женщины вроде Жаклин станут смотреть на него как на чудаковатого старею­щего холостяка, от которого лучше держаться подальше.

Раздался сигнал таймера плиты. Рей положил пиццу на тарелку и сел за стол. Он принялся за еду, но ему казалось, что вместо сыра и грибов он жует картон. Смятение в душе росло.

Он должен поехать и увидеться с Кэтти, он скажет ей — либо она возвращается и будет, как прежде, его женой, либо он подает на развод. Пусть скажет прямо: да или нет.

Бессмысленно умолять ее вернуться, к тому же очередной отказ причинит ему новые страда­ния. Еще не зарубцевались в душе раны, которые Кэтти нанесла ему в апреле. Хватит быть зомби.

Он предложит ей сделать честный выбор: суп­ружество или развод. И тогда станет ясно, как ему жить дальше. Вполне возможно, что она готова к разводу, факт остается фактом: за целый год Кэтти не сделала ни одной попытки связаться с ним. Ни телефонных звонков, ни писем, даже открытки к Рождеству не прислала.

Развод. Рей мысленно повторил это ненавист­ное ему слово. Но разве может он надеяться, что после стольких отказов Кэтти бросится в его объятия, как только увидит его? Вполне возмож­но, она просто захлопнет перед ним дверь.

Если она снова — уже в третий раз — отвер­гнет его, Рею придется научиться жить без Кэтти. Самым острым из скальпелей он отсечет ее от себя, вырвет из своей души, а потом будет долго и тяжело выздоравливать, перестраивать жизнь. Рискнет жениться вновь и завести детей.

Но прежде чем окончательно расстаться, он должен с ней увидеться.

Пицца незаметно исчезла. Рей налил себе пи­ва, взял последний номер медицинского журнала и отправился наверх.

В ту ночь он впервые за многие месяцы спал спокойно, а утром решимость действовать еще больше окрепла в нем. Он будет жить полноцен­ной жизнью, с Кэтти или без нее. И чем скорее он увидится с ней, тем лучше. Однако прежде чем ломиться в ее дверь, не мешает узнать, не уехала ли она куда-нибудь на лето. Поэтому днем он позвонил в Сидней Монике Верт, своей теще.

— Говорит Рей. Как вы, Моника?

— Я рада тебя слышать,— с неподдельной радостью сказала Моника. — Очень много рабо­ты, а так — все в порядке.

Моника работала судебным патологоанато­мом и всегда была завалена работой. Теща часто бывала резка в общении, но зятя Моника любила и искренне расстроилась, когда Кэтти ушла от Рея.

— А как там Кэтти? — спросил он. — Мне необходимо с ней увидеться, но, пожалуйста, по­ка не говорите ей об этом.

— Гм... видишь ли... она еще в мае уехала из Сиднея,— замялась Моника.

Нашла другого мужчину? — пронеслось в го­лове у Рея, и решимость расстаться с Кэтти на­всегда мгновенно улетучилась.

— Вы хотите сказать, что она переехала? — тупо спросил он.