Не мамкай! - [9]
Я занималась Васей – уроки, тренировки. Успевала работать. Муж наслаждался материнством, то есть отцовством. Сын, получив маму в полное распоряжение, совершенно не ревновал к младшей сестре. Напротив, начал помогать отцу. Играл с Симой, пытался укачивать, относился с нежностью.
Даже сейчас Василий, которому уже двадцать, иногда очень смешно возмущается: «Мам, почему у тебя ребенок расстроен?» Младшая сестра стала для него не соперником в борьбе за любовь родителей, а ребенком, который требует заботы и внимания. Лишь Симе он позволяет заходить в свою комнату, когда вздумается. Валяться на его кровати. Лишь сестра может так его обнять, что Василий тает, как поделка из пластилина, оставленная на подоконнике в детском саду.
Мой же настоящий декретный отпуск всегда начинался, когда детям исполнялось пять лет. И сын, и дочь вдруг осознавали, что у них есть мама. И я уходила в этот особый декрет. Занималась только детьми, их проблемами, готовила к школе, становилась такси-мамой: отвезти, подождать, привезти. Развивалки, кружки, секции. Продолжала работать, но подстраивала рабочий график под расписание детей, под их нужды.
Мне действительно повезло с мужем. Он позволял мне активно работать в тот период, когда я этого очень хотела. Брал на себя все заботы о детях – от ночных кормлений до многочасовых прогулок и игр на детских площадках. Он получал удовольствие от прогулок по парку, ходил без устали. Качал детей на качелях, ловил с горки. А я уже через час мечтала вернуться домой и сбегала от знакомых по песочнице. Но при этом муж не понимал, как можно забрать у ребенка соску, отучить от памперса или научить его кататься на самокате. Горшки, бутылочки, велосипеды, плавание – с этим справлялась я.
Я в некотором смысле – папа, а мой муж – мама. Он до сих пор не может заснуть, пока сын не вернется домой. Переживает до невралгии, если дочь уезжает на спортивные сборы. Напишет и мне, и детям двести сообщений во всех мессенджерах, чтобы мы, например, не забыли взять зонты. Я звоню и пишу лишь в экстренных случаях. И дети это прекрасно знают.
Наверное, в этом счастье. Не в договоренностях, не в распределении обязанностей. А в том, чтобы прислушиваться к своим чувствам и потребностям. Мы с мужем их даже не обсуждали, как советуют психологи, а действовали интуитивно. Если мужчина хочет уйти в декретный отпуск – это не подвиг. Если женщина не хочет бросать любимую работу – это не преступление. Никто не знает, как надо и как лучше. Каждая семья уникальная. Нет общих рецептов и секретов воспитания. Папа в декрете или мама – неважно. Детям абсолютно все равно, как распределяются родительские обязанности. Им важно, чтобы папа с мамой просто были. Рядом. Вместе. Всегда.
Но это было уже с дочерью. А с сыном я очень хотела стать идеальной мамой. Вставать по ночам, бежать с бутылочкой к колыбельке, носить на руках, мурлыкать песенки. Однако мне попался сумасшедший муж. Пока я успевала спустить одну ногу с кровати, он подскакивал и несся к сыну. Радовалась своему счастью я недолго. Муж вытаскивал Васю из кроватки и начинал ему петь, менять памперс и спрашивать, что хочет новорожденное сокровище – пить, есть, соску, другую соску? То есть спрашивал вслух и рассчитывал на внятный ответ. Не дождавшись такового, пытался все вышеперечисленное дать младенцу немедленно. Напомню, ночью. После чего начинал активно укачивать окончательно проснувшегося ребенка, который смотрел на мир ясными глазами и радовался образовавшейся движухе – ночник горит, песни поются, его носят туда-сюда. Кто ж уснет, когда такое веселье в разгаре?
Я по требованию мужа подавала бутылочки, подогревала, снова подогревала недостаточно теплые, с его точки зрения. Выдавала крем под подгузник, поправляла белье в кроватке, открывала форточку, чтобы проветрить комнату, закрывала форточку. Муж с сыном на руках отдавал указания, которых становилось все больше. Дошло до того, что Вася перепутал день с ночью окончательно. Он отсыпался днем, а ночью требовал активных действий с участием отца: от наблюдения за звездочками до аттракциона, в который превратились укачивания: то качели, то карусель, то американские горки. А еще муж мог среди ночи положить сына в коляску и катать по квартире.
Когда я пыталась кому-то пожаловаться на свои тяжелые ночи, на меня смотрели как на сумасшедшую. Эта счастливица еще жалуется! Да всем бы таких мужей, хотя бы через одного встречались!
А я лихорадочно соображала, как сделать так, чтобы муж дал выспаться и мне, и Васе.
– Он дышит? – будил меня муж, когда ему казалось, что сын затих в кроватке, и тут же бежал прислушиваться к дыханию младенца.
– Ты слышала? Кажется, он кашлянул! Может, памперс неудобный? Вдруг натирает животик? И боди с короткими рукавами надо на ночь надевать. Жарко ведь. Это одеяло совершенно не годится. Слишком большое. Надо поставить ограничитель на форточку. – Все беспокоящие его вопросы муж предпочитал выяснять по ночам.
– Сейчас? – вяло интересовалась я.
– Что сейчас? – не понимал он.
– Ограничитель на форточку сейчас ставить?
Я очень терпеливая. Уступчивая. Благодарная. И тонко чувствующая тоже. И много чего еще. Кажется, по молодости и неопытности я продержалась месяц. С дочкой такого уже, конечно, не было.
С момента выхода «Дневника мамы первоклассника» прошло девять лет. И я снова пошла в школу – теперь с дочкой-первоклассницей. Что изменилось? Все и ничего. «Ча-ща», по счастью, по-прежнему пишется с буквой «а», а «чу-щу» – через «у». Но появились родительские «Вотсапы», новые праздники, новые учебники. Да, забыла сказать самое главное – моя дочь пошла в школу не 1 сентября, а 11 января, потому что я ошиблась дверью. Мне кажется, это уже смешно.Маша Трауб.
Так бывает – тебе кажется, что жизнь вполне наладилась и даже удалась. Ты – счастливчик, все у тебя ровно и гладко. И вдруг – удар. Ты словно спотыкаешься на ровной дороге и понимаешь, что то, что было раньше, – не жизнь, не настоящая жизнь.Появляется человек, без которого ты задыхаешься, физически не можешь дышать.Будь тебе девятнадцать, у тебя не было бы сомнений в том, что счастье продлится вечно. Но тебе почти сорок, и ты больше не веришь в сказки…
Каждый рассказ, вошедший в этот сборник, — остановившееся мгновение, история, которая произойдет на ваших глазах. Перелистывая страницу за страни-цей чужую жизнь, вы будете смеяться, переживать за героев, сомневаться в правдивости историй или, наоборот, вспоминать, что точно такой же случай приключился с вами или вашими близкими. Но главное — эти истории не оставят вас равнодушными. Это мы вам обещаем!
В этой книге я собрала истории – смешные и грустные, счастливые и трагические, – которые объединяет одно – еда.
В центре романа «Нам выходить на следующей» – история трех женщин: бабушки, матери и внучки, каждая из которых уверена, что найдет свою любовь и будет счастлива.
Порой трудно представить, какую сложную работу проводят врачи при постановке каждого диагноза, при составлении схемы лечения для каждого пациента… Случается так, что ошибаются и умные, опытные, абсолютно компетентные врачи. Человеческий фактор нельзя сбрасывать со счетов. К ошибкам могут приводить усталость или сильное нервное потрясение. Разумеется, всецело и всесторонне оценить работу врача может только другой врач, потому что для этого нужны профессиональные знания. Но в определенной степени это способен сделать и грамотный пациент. Разумеется, всю медицинскую премудрость, даже в упрощенном виде, в одну книгу вместить невозможно.
Как хочется, что всегда было нормальное давление 120/80! Чувствуешь себя так хорошо, что хоть в космос посылай! Однако гипертония и гипотония подкрадываются исподтишка и приводят с собой другие, еще более серьезные заболевания. У современной медицины есть целый арсенал средств и методов борьбы с этими «тихими убийцами». Помочь гипертоникам и гипотоникам разобраться в сложных медицинских вопросах сможет эта книга из серии «Авторские методики». Из нее вы узнаете, какие симптомы присущи каждой болезни, какие органы-мишени страдают больше всего, чем грозит гипертонический криз, как спасти от него больного до приезда «скорой», какой тонометр самый точный, как измерить давление без ошибок, какие лабораторные анализы надо сдавать.
Новый вирус по-прежнему остается довольно хитрым врагом, знания о котором быстро обновляются и меняются. Но есть вещи, которые необходимо знать каждому человеку, чтобы чувствовать себя защищенным и не поддаваться лишней панике. В этой книге собраны структурированные, актуальные ответы на вопросы, которые сегодня касаются каждого: какие тесты необходимо делать и чем они отличаются друг от друга, когда действительно стоит вызывать скорую, как правильно использовать средства защиты, чтобы они на самом деле работали.
Сабина Шпильрейн – одна из первых женщин психоаналитиков. В 1904 год в возрасте 18 лет поступила в психиатрическую клинику в Цюрихе, где встретила молодого доктора Карла Густава Юнга, который лечил ее психоз в течение одного года. В это время, как полагают, началась их любовная связь, которая длилась около 7 лет. В июне 1905 после выписки из клиники она поступает на Медицинский факультет в Университет Цюриха, который оканчивает в 1911 году, с дипломной работой по шизофрении, которую Юнг использовал для своих собственных исследований в 1912 году.
Начало истории медицины кроется в далекой глубине веков. История медицины — история человечества. С самого появления человека на земле насущной его задачей стало сохранение жизни; всегда и всюду человека поджидали болезни, иногда ужасные и таинственные, за которыми таился неумолимый враг — смерть. Поэтому люди издавна интересовались болезнями, хотя в большинстве случаев не могли установить их причину и часто возлагали вину на сверхъестественные силы, демонов, злых и добрых духов.
В поликлинику обращаются пациенты с самыми разнообразными жалобами и симптомами, и среди них головокружение — третья по частоте, после головной боли и боли в спине, причина обращений за медицинской помощью. Описано более 80 заболеваний и патологических состояний, при которых возникает головокружение, в 20 % случаев имеется сочетание нескольких причин. Именно поэтому амбулаторная служба остается ведущей в этом направлении. Головокружение может сопровождаться различными симптомами, различаться по степени выраженности, продолжительности и пр.
Сапожник без сапог. Такое случается чаще, чем мы думаем. Блестящие учителя оказываются бессильны в обучении своих детей, первоклассные врачи не замечают собственных болезней. Главные герои этой книги заботятся о других, хотя сами нуждаются в помощи. Равнодушие и предательство близких, сложившиеся в молодости нерушимые связи, счастье и горечь воспоминаний, поиск виновных в бедах, принятие и прощение. Врач-психиатр, ведущая прием, оказывается на месте пациента. Рассказ-исповедь становится способом исцеления от ран прошлого и проблем настоящего. Маша Трауб.
Еда – это действительно самый короткий путь к сердцу. А еще еда – это семья, генетическая память. «Мамин борщ», «бабушкины пирожки» – те самые семейные скрепы, на которых все держится. Для детей я готова совершать кулинарные подвиги. Готовлю каждый день, чтобы всем в моем доме – домашним, гостям – было вкусно. В этой книге я впервые делюсь не только историями, но и любимыми рецептами, каждый из которых связан с дорогим для меня воспоминанием. И точно знаю: если однажды кого-то накормила, этот человек – ребенок или взрослый – останется в моей судьбе надолго.
Обстоятельства бывают сильнее нас… Выражение, известное каждому. Но оказывались ли вы в подобной ситуации? Наверняка кто-то ответит, что такое происходит чуть ли не каждый день, а иные, как и герои рассказов, вошедших в этот сборник, никогда этого не признают, какие бы истории с ними ни случились, будь то задержка самолета или смена паспорта. Казалось бы, банальные ситуации, в которые вмешиваются те самые обстоятельства… Но именно они могут раз и навсегда изменить жизнь человека. И как раз в моменты бессилия, когда все идет не по плану, не поддается контролю, когда почва уходит из-под ног от страха и неизвестности, человек оказывается способен на самые удивительные поступки.
Десять лет назад вышла моя книга «Плохая мать». Я начала ее писать спустя две недели после рождения дочери. Мне нужно было выплеснуть на бумагу вдруг появившееся осознание – мы все в определенные моменты боимся оказаться плохими родителями. Недолюбившими, недоцеловавшими, недодавшими что-то собственным детям. «Плохая дочь» – об отношениях уже взрослой дочери и пожилой матери. И она опять об ответственности – уже дочерней или сыновьей – перед собственными родителями. О невысказанных обидах, остром желании стать ближе, роднее.