Не климат выбирали, а судьбу(с)... - [56]
— Да, не обращай внимания, конечно, балуюсь, хотя всё чаще и чаще.
Знаешь, отвлекает от ненужных мыслей.
— Ну, тогда, давай и мне.
— Ты, когда-нибудь курила?
— Нет, но когда-нибудь нужно как-то начинать.
— Не уверена, что нужно.
Ладно, держи сигарету, и начинай рассказывать, с каким настроением пожаловала?
Хотя о нём не трудно догадаться по твоим глазам раненой кошки, и потому, что твой красавчик отказался тебя сопровождать в этом отпуске.
Вера закашлялась от первых двух не умелых затяжек и смахнула выступившие слёзы.
— Гадость, эти твои сигареты, слёзы из меня выбили, а мне и без них в пору расплакаться…
— Ну-ну, прекрати, может быть не всё ещё так печально, может ты всё для себя только выдумала?
После рассказа подруги, Наташа посерьёзнела.
— Не копайся ты в себе, подумаешь — учишься, влезла в проект, стишки пишешь…
Чушь какая-то, у каждого человека есть своё личное пространство — что, ты должна была сидеть в хате, обеды варить и муженька поджидать?
Чушь, я тебе говорю, разве он не знал, что ты девушка активная, с романтическими прибамбасами в голове и далеко не дура.
А то, что ты говоришь о его комплексе неполноценности… то тут, я, наверное, с тобой соглашусь.
Мой медвежонок тоже страдает этим блядским комплексом, только по другому случаю и я не собираюсь его успокаивать или вселять в него надежду, потому что сама от этого страдаю не меньше его, поэтому и будем вместе с ним вылезать из этого говна.
Вера подняла глаза на подругу и непонимающе взглянула в синь её зрачков.
— Я просто предложила ему, когда вернёмся в Израиль и если у меня опять не получится забеременеть, то усыновим детей.
Не смотри на меня, как на умалишённую, да, детей, сразу двоих, а то и троих, а чего, воспитаем.
Я уже узнавала, можно съездить на Украину и спокойненько решить этот вопрос.
С деньжатами у нас проблем нет — «Мерс» в Израиле мы уже загнали, тут живём на всём готовеньком, бабки получаем не хилые, а тратить особо некуда, тут ведь дешевизна невообразимая после цен в нашем любимом Израиле.
Представляешь, сотню баксов поменяешь и уже миллионер!
— Наташа, я бы тоже куда-нибудь сбежала, если бы могла, надоело копаться в себе и думать, как это наладить пошатнувшуюся семейную жизнь, вернуть любовь и внимание Галя…
— Ты не дура, ты дурища!
Да, пошёл бы твой красавчик ко всем хренам — вернуть, наладить и, что там ещё!
Пусть это он думает, как тебя не потерять.
Ты, вон какая красавица!
Раньше была конфеткой, а теперь вообще расцвела, была бы мужиком, так из постели бы тебя не выпускал, а когда выпускал, так выводил бы на люди, чтобы все обзавидовались, какая у меня необыкновенная жена!
А он, натянул на себя маску несчастненького, пожалейте меня страдальца великого…
Тьфу, я-то думала, что он не только красавчик, но и мужик настоящий.
Наташа вдруг замерла на пол слове.
— Верка, а у него не появилась ли какая-нибудь паскудка, что-то всё на это выглядит?
— Наташенька, я никогда об этом даже подумать не могла.
— Ты не могла подумать, а он возможно смог на другие сиськи щеку приложить и остальному нашёл применение…
— Наташа, прошу тебя, прекрати, пожалуйста, демонстрировать свою несравненную пошлость!
— Пошлость говоришь?
Нет, это не пошлость, а правда жизни, от которой никуда не сбежишь!
— У тебя тоже такая правда жизни?
— Нет, я тебе уже говорила, что с первого нашего соития с Офером, я даже думать о других забыла.
Кстати, а ты попробовала вкусить другой банан, другим лапам по твоему телу пройтись и с другим на небеса слетать от дикого оргазма?
Вопросы подруги, как ни странно, вызвали у Веры смех.
— Наташка, ну, ты ведь знаешь, что нет, я о таком даже помыслить никогда не могла.
— Опять не могла, когда ты уже что-нибудь сможешь.
Скажи ещё, что не один мужик на тебя не западал?
— Западал и не один.
Профессор Зив неоднократно делал очень откровенные намёки, а про студентов всех мастей и говорить не надо.
Наташенька, честное слово, я не разу ни с кем не ходила на свидание, с первого знакомства с Галем я была только его, как телом, так и душой, и помыслами.
— Святая Вероника!
Ладно, больше ни одного слова про твоего красавчика, ты приехала отдыхать, и ты отдохнёшь.
Я уверена, что вернёшься домой и разберёшься в себе, в нём и в вас.
Главное, не включай наивную дурочку и не верь всему сказанному и не делай трагедию из предполагаемого вашего разрыва — у тебя ещё вся жизнь впереди, а интересов в ней и того больше.
Всех разговоров мы сегодня не переговорим, идём спать?
— Нет, я ещё посижу здесь, подумаю обо всём, что мы с тобой сейчас перемололи.
— Подумай, подумай, может стишок очередной напишешь?
Ты, ещё пишешь?
Вера хлопнула подругу по тощему заду.
— Пишу, а точней, недавно опять начала писать.
Действительно, в эту ночь у Веры появился ещё один стих и посвящён он был Наташе:
Уважаемые читатели! Я с радостью предоставляю вам для прочтения новый роман, который вернёт вас обратно в начало девяностых прошлого века. В эти необычайно сложные года, названные лихими, для большинства граждан развалившегося Советского Союза наступили тяжёлые времена и многие, у кого была возможность, кинулись искать счастье за рубежом. Я решил не описывать те лихие годы на развалинах СССР в каком-нибудь его регионе, а коснулся темы, переезда людей на новое место жительства в другую страну и при этом в своём повествовании уделил внимание в основном молодёжи, поэтому не смог обойти вопросы любовных отношений с элементами эротики, вместе с тем, вы сможете познакомиться со сложными взаимоотношениями близких, новым бытом, климатом и понятиями.
Карой Пап (1897–1945?), единственный венгерский писателей еврейского происхождения, который приобрел известность между двумя мировыми войнами, посвятил основную часть своего творчества проблемам еврейства. Роман «Азарел», самая большая удача писателя, — это трагическая история еврейского ребенка, рассказанная от его имени. Младенцем отданный фанатически религиозному деду, он затем возвращается во внешне благополучную семью отца, местного раввина, где терзается недостатком любви, внимания, нежности и оказывается на грани тяжелого душевного заболевания…
Вы служили в армии? А зря. Советский Союз, Одесский военный округ, стройбат. Стройбат в середине 80-х, когда студенты были смешаны с ранее судимыми в одной кастрюле, где кипели интриги и противоречия, где страшное оттенялось смешным, а тоска — удачей. Это не сборник баек и анекдотов. Описанное не выдумка, при всей невероятности многих событий в действительности всё так и было. Действие не ограничивается армейскими годами, книга полна зарисовок времени, когда молодость совпала с закатом эпохи. Содержит нецензурную брань.
В «Рассказах с того света» (1995) американской писательницы Эстер М. Бронер сталкиваются взгляды разных поколений — дочери, современной интеллектуалки, и матери, бежавшей от погромов из России в Америку, которым трудно понять друг друга. После смерти матери дочь держит траур, ведет уже мысленные разговоры с матерью, и к концу траура ей со щемящим чувством невозвратной потери удается лучше понять мать и ее поколение.
Книгу вроде положено предварять аннотацией, в которой излагается суть содержимого книги, концепция автора. Но этим самым предварением навязывается некий угол восприятия, даются установки. Автор против этого. Если придёт желание и любопытство, откройте книгу, как лавку, в которой на рядах расставлен разный товар. Можете выбрать по вкусу или взять всё.
Телеграмма Про эту книгу Свет без огня Гривенник Плотник Без промаху Каменная печать Воздушный шар Ледоколы Паровозы Микроруки Колизей и зоопарк Тигр на снегу Что, если бы В зоологическом саду У звериных клеток Звери-новоселы Ответ писателя Бориса Житкова Вите Дейкину Правда ли? Ответ писателя Моя надежда.
«Наташа и другие рассказы» — первая книга писателя и режиссера Д. Безмозгиса (1973), иммигрировавшего в возрасте шести лет с семьей из Риги в Канаду, была названа лучшей первой книгой, одной из двадцати пяти лучших книг года и т. д. А по списку «Нью-Йоркера» 2010 года Безмозгис вошел в двадцатку лучших писателей до сорока лет. Критики увидели в Безмозгисе наследника Бабеля, Филипа Рота и Бернарда Маламуда. В этом небольшом сборнике, рассказывающем о том, как нелегко было советским евреям приспосабливаться к жизни в такой непохожей на СССР стране, драма и даже трагедия — в духе его предшественников — соседствуют с комедией.