Не искажая Слова Божия… - [16]

Если даже я поплыву через грозы и бури житейские, не убоюсь опасности, потому что Ты со мною; Твоя любовь и Твоя забота — они убежище мое.

Ты приготовил предо мною гавань в виду вечного отечества, умастил елеем волны; корабль мой идет спокойно.

Поистине, солнечный свет и звездный свет да благоприятствуют мне во все путешествие, предпринятое мною, и я найду успокоение в гавани Бога моего навеки.

Заметим, что с точки зрения дидактической направленности, передается в сущности одно и то же сообщение. Однако переход от пастырской тематики к морской неприемлем с точки зрения достоверности культурного фона оригинала. Динамическая адекватность предусматривает, что знакомые или незнакомые сведения сообщаются в переводе осмысленно; однако совсем необязательно, чтобы незнакомая информация была сформулирована заново с использованием знакомых понятий, и чтобы был дан ответ на все вопросы, которые могут возникнуть при обсуждении заданной темы.

Некоторые факторы, приводящие к утрате динамической адекватности

Из сказанного выше следует, что непоследовательность в передаче динамической адекватности имеет место в том случае, если перевод звучит неестественно или представлется бессмысленным. Перевод будет лишен смысла всякий раз, когда в нем без необходимости допускается неоднозначность, или когда его содержание трудно или невозможно понять. Подобные проблемы часто встают перед читателем, если переводчик делает буквальный перевод, перенося в ЦЯ языковые формы оригинала. Например, в греческом языке часто используются генитивные конструкции, состоящие из двух существительных, одно из которых стоит в родительном падеже. Если мы каждый раз будем их переводить буквально, то это может привести к неоднозначности толкования смысла.[8]

Нередко причиной неясности являются длинные предложения. Текст Кол 1:9–20 в греческом оригинале представляет собой одно длинное предложение; когда же его пытаются перевести на другой язык буквально, дробя на более мелкие части при помощи двоеточий, точек с запятой и запятых), то это создает дополнительные сложности для читателя. Причину этому нужно искать в том, что во многих языках отсутствуют многие структуры греческого синтаксиса, которые были понятны читателям оригинала. Поэтому, принимая во внимание данное обстоятельство, современные переводы разбивают это предложение на более короткие. В английской переводе RSV, например, здесь 7 предложений (и два абзаца), тогда как в TEV вдвое больше предложений и также два абзаца. Таким образом, причина затрудненного восприятия текста частично устраняется, поскольку используются предложения, длина которых естественна для современного английского языка.

Вопрос о "естественности формы" и ее отсутствии в переводах довольно широко обсуждался. Например, в выпусках журнала The Bible Translator за 1963–1964 гг. опубликовано три статьи, написанные членами Виклиффского общества переводчиков Библии, которые посвящены "индексу частотности" как мере естественности.[9] Определенный интерес представляет также статья Лорио, озаглавленная "Некоторые проблемы идиоматического перевода абзацев" Сделав обширное исследование структуры абзаца в перуанском языке шипобо, он писал: "Тогда я снова посмотрел, как мы перевели Евангелие от Марка, и ужаснулся тому, что я там прочел. Все выглядело таким высокопарным и неестественным. Во многих случаях использовались не те соединительные элементы и ход мысли частично или полностью разрушался. Отдельные предложения были понятны, некоторые из них изобиловали ненужной информацией… Я пришел к заключению, что этот перевод было бы трудно читать и понимать. Доказательства не заставили себя долго ждать…" [Lauriault 1957, с. 168].

По существу, недостаток естественности текста означает, что перевод не читается легко и свободно. Он может быть высокопарным или бессвязным; он может быть обременен избыточной информацией, которая излишне перегружает данное количество предложений. В таком переводе может слишком много внимания уделяться мелочам, а главные темы могут не получать должного развития.

Сколь серьезные последствия может иметь недостаток естественности, покажет пример из бабира,[10] языка Дагомеи в Западной Африке. В бабира действуют очень строгие правила относительно употребления прямого и непрямого цитирования.[11] Переводчики тогда еще не успели выяснить все эти правила и потому, цитируя Ин 8:12, они говорили: "Иисус сказал: Я свет миру" Но в бабира, в силу указанных правил, регулирующих использование прямого и непрямого цитирования, это означало: "Иисус сказал, что я [т. е. тот, кто сейчас говорит с тобой] — свет миру" Поэтому носитель языка, который слушал их, уже понимая, что Иисус — это кто — то значительный, ответил: "Поскольку Иисус сказал, что вы свет миру, мы с радостью последуем за вами. Что вы хотите, чтобы мы сделали?" Миссионеры в конце концов обнаружили свой промах и дали более адекватный перевод этого стиха на бабира: "Иисус сказал, что Он свет миру"

В языке мундуруку в Бразилии также имеется ряд строгих и сложных правил соединения предложений в единое целое, так чтобы образовалось естественное повествование. Шеффлер говорит, что "всякий эпизод характеризуется тематическим единством, которое концентрируется вокруг одного главного участника, отмеченного как главное действующее лицо этого эпизода, который, в свою очередь, имеет одну общую цель на протяжении всего эпизода — свою задачу" [Sheffler 1969, с. 2]. Особое слово в мундуруку —