Не исчезай - [87]
28 декабря 2007 года в дом Роберта Фроста, одного из крупнейших поэтов в истории США, четырежды лауреата Пулицеровской премии, забралась группа подростков. Позже их называли вандалами. «Организационный комитет» из двух дюжин мальчиков и девочек устроил пирушку, в которой участвовало почти пятьдесят человек. Вечеринка закончилась весьма печально. Началось все с того, что семнадцатилетний подросток купил пива на сто долларов. Как это часто бывает, о предстоящем сборище узнали друзья, затем друзья друзей, приятели и соседи. Подросткам надо было где-то собраться… Они говорили друг другу: есть площадка, pad, a попросту хата… Итак, выбор пал на бревенчатый пустующий домик – двухэтажный дом поэта Роберта Фроста. Они выбили окно, через которое и забрались внутрь. Выпив пива и покурив марихуаны, расслабившиеся и распоясавшиеся потенциальные читатели Фроста, решив обогреться, поломали старую плетеную мебель, комоды, столики, затем сожгли обломки в камине – понятное дело, хотели погреться, а дом не топился всю зиму. Они крушили фарфор, лампы, стулья, кресла, превратив бывшую резиденцию поэта в бедлам, оставив на полу, на мебели следы своего пребывания, пустые бутылки от пива, окурки, засыхающие лужицы рвоты.
Подростки всего лишь решили заявить о своей независимости, принадлежности к новому поколению. Вряд ли кто-нибудь из собравшихся задавался вопросом о том, что они находятся в месте историческом, не подлежащем разгрому. Все было гораздо проще: пустая хата, пространство, не оккупированное взрослыми, законопослушными и скучными людьми, чья жизнь расписана в рамках «от и до», людей по имени «нельзя» – то нельзя, это нельзя, жить нельзя, а что можно? Для юных варваров не существовало табу. В результате происшедшего – в качестве наказания – в школе, на уроках английского языка, им пришлось изучать поэзию Фроста…
2
Элис Сдугас, юная девушка неполных шестнадцати лет, дочь американцев греческого происхождения, пришла в дом Фроста потому, что ей позвонила одноклассница Кэрен. А также потому, что на вечеринке присутствовали взрослые парни, сумевшие принести с собой пиво, – Элис было скучно, она хотела быть вместе со всеми, вместе с Кэрен; а еще ей представилась возможность выпить в хорошей компании. Не так уж она любила пиво, но в этот вечер Элис поругалась с матерью. Выйти из дома стало необходимо. Мучимая надвигающимся климаксом, нервами и тяжелой греческой наследственностью, мать Элис, по имени София, все не отпускала дочь на волю, пытаясь диктовать условия жизни в родительском доме. Когда-то она слыла красавицей, но семейная жизнь заострила и отяжелила ее когда-то классические черты лица и тела. Когда в очередной раз она ворвалась в комнату дочери, расположенную в отапливаемом подвале, Элис закрылась на щеколду. Тогда София навалилась на дверь всей своей ощутимой тяжестью и сломала хрупкую перегородку между подростковым миром и родительской волей. Элис испугалась, но еще больше возмутилась тем, что мать так грубо вмешивается в ее личную жизнь, не желая оставлять в покое уже подросшую дочь. Все же она побаивалась мать, и, когда та схватилась за сердце (что случалось часто и сопровождалось стонами и жалобами), Элис тихонько выбралась из комнаты. Затем она демонстративно прошествовала через кухню, где двое младших братьев вместе с отцом доедали лазанью, а отец запивал ее красным вином. Это было своего рода празднество. Отмечалось получение нового заказа на постройку гаража. Сдугас-старший был подрядчиком – строил дома, но на время рецессии новое строительство в городе было заморожено. Семья испытывала сильные материальные трудности, и неожиданный контракт давал надежду хотя бы на время поправить дела. Лишь Элис не принимала участия в семейном торжестве.
3
Отца подружки Элис звали Кеннет, Кен, что означает «приятный», «привлекательный», «красивый». Англизированная форма кельтского имени Коннех использовалась в семье на протяжении нескольких сотен лет. Следуя семейной традиции, Кен, правнук ирландских иммигрантов, служил в полиции. Поскольку город не выделял достаточных средств (все та же рецессия), Кен был перегружен работой: полицейских в городе становилось все меньше, работы не убавлялось. Местные власти и бюрократы всех мастей требовали отчетности, тупой бумажной волокиты. Мать Кэрен, Сьюзан, работала в аптеке помощником фармацевта. Весь день она проводила на ногах и приходила домой до того уставшей, что готовить уже не было сил; на ужин заказывали пиццу или размораживали приготовленное впрок. Сьюзан была внучкой итальянских иммигрантов. Семья традиционно считалась католической, но в церковь они ходили редко.
Кеннет Мур, человек достаточно влиятельный в вверенном ему районе, более того – обязательный. Готовый пожертвовать собой ради семьи, не столько из гордости, а, пожалуй, из свойственного ему стремления к справедливости и желания оберегать своих близких, он с радостью употребил бы свое влияние на благо жены и детей, но профессия его была такова, что подобный подвиг оказался ему не по силам; и еще прежде, нежели он успел измыслить способ облегчить жизнь своей жене и решить кажущиеся неразрешимыми вопросы, его девочка, славная и талантливая Кэрен, преподнесла семье неожиданный сюрприз.
