Не исчезай - [116]
– А почему он перестал писать? То есть рисовать?..
– А ему некогда. Он обдумывает судьбы мира. Говорит: «Ниночка, ты представь голого Аристотеля с копьем… С точки зрения современного европейца, этот Аристотель был язычником. Ведь это те самые греки, которые перевели Библию для европейцев». Ну и что? – говорю ему я. Культуры уходят, сменяют друг друга. Он смеется в ответ. Представь себе грека в пещере. Пещерный грек – это не совсем грек.
– Ты к чему мне все это рассказываешь?
– К тому. У Георгия есть идеи такие… Он говорит: в каждом человеке живет мертвец. Наша задача его оживить. То есть твоя или моя – оживить себя. Он носится с идеей Христа. Говорит, Христос – это событие. Человечество, современный человек не способен осознать события для своей современной истории. А без осознания события невозможно создать новую культуру.
– Тогда Фрост – событие для американцев.
– Да что твой Фрост! Вот Моррисон, к примеру. Кто такой Моррисон? Он не имеет прочной связи с Америкой. Истинный художник имеет очень опосредованное отношение к миру. У него нет ума в нашем с тобой понимании. Его разум вселенский. Настоящее сознание не имеет отношения к этому ежедневному миру. Поэтому Моррисон – это некое фантастическое, заброшенное место. Явление. Нечто не от мира сего.
– Тебе нельзя слушать этого твоего Георгия. Он плохо кончит, и ты вместе с ним, если будешь его слушать.
– Люба, но ты же просто мещанка, толстая дура!
– Пусть! Пусть я дура, мещанка. В мещанстве есть правда ежедневности, правда, которая помогает выживать.
– Да на кой такая жизнь! Завязанная на мелочах, на тряпках, на мерзких твоих страхах, неуверенности, надеждах – на что? На внуков-правнуков? На хорошую комнату в приличном доме для престарелых?
– Нина, у тебя злоба, которая не имеет никакого отношения ни ко мне, ни к тому, что происходит в мире.
– А к чему тогда? Ну скажи мне поскорей! Ты же у нас такая умная, все знаешь, ведаешь, насквозь людей видишь, психологиня хренова…
– Ты это зря… После всего… ну, после… после… всего. Зачем ты?
– Это я зачем? Это ты… анализируешь, копаешь… Что ты все выискиваешь? Fuck Freud! Ебать я хотела твоего Фрейда с твоим Юнгом в придачу! Со всеми твоими селф-хелпами, психологией твоей сраной! Нет в твоем анализе счастья, слышишь, нет! Он только все разрушает!
И она стала судорожно хвататься за смятую простыню, потянулась за сумкой, рванула из ее чрева пачку сигарет, бросила, схватила джинсы с кресла, подняла сапоги с ковра, а потом села на постель, потерянно озираясь. Увидела Любу, зябко кутавшуюся в плащ поверх простыни, накинутой на голые плечи, наблюдавшую за ней настороженно и с материнской жалостью, запустила шикарным своим сапогом в гостиничную стену. Каблук ударился о косяк двери, и в тот же момент, как будто это было эхо от удара, из коридора раздался истошный крик.
– А-а-а-а! – кричала женщина.
А после этого стало тихо.
Они переглянулись.
– Ты слышала?
– Ага… Да, слышала.
– Вот они все твои теории – мол, каждое слово отзовется, – внезапно охрипнув, прошептала Нина.
– Не шути. Пойдем посмотрим?
– И что мы там увидим? Два трупа – твой и мой. Два литературных трупа… – У Нины слегка тряслись пальцы, она попыталась закурить. Огонек зажигалки подрагивал. Сигарету она зажала в зубах.
– Здесь нельзя курить.
– А ты всегда следуешь правилам, знаешь, что нельзя, что можно? Пошли посмотрим, может, кому помощь нужна.
Глава пятая
В поисках женщины
1
Писательница L смотрит на каталку, которую везут два санитара-парамедика. Тело, пристегнутое к носилкам, завернуто в одеяло и перетянуто ремнями. Это тело еще дышит. Люба думает: человеческому телу на этой земле отпущено не так уж много. Сколько раз за одну жизнь успевает оно вобрать в легкие воздух, сколько раз выдохнуть, вытолкнуть этот отработанный воздух обратно?
Писательница L стоит в гостиничном холле, провожая глазами носилки.
И Люба здесь, на пороге гостиницы, смотрит вслед Элис. Писательница L и Люба – одно и то же лицо, но восприятие происходящего у них (у нее) не совпадает. Женщина Люба страдает, ей страшно, больно за девочку, что увозят прочь. Писательница L откладывает в копилку события, удаляющиеся фигуры, звуки, произнесенные слова, то, как падает свет, собственные чувства, мысли, ощущения. Она безмолвно свидетельствует, и этот свидетель внутри не жалеет, не любит, не ждет, но лишь жадно собирает факты и ощущения: мелочи, детали, оттенки, события.
Любе представляется Элис – покоящаяся, везомая, увозимая на санитарной каталке. Где-то она читала – невидимый мысленный экран, куда проецируются образы, расположен чуть выше оси зрения. Она поднимает глаза к горизонту. Видит горы, плазу впереди, но поверх всего наслаивается видение – Элис.
2
Женщина просыпается в гостиничном номере. Она еще дремлет, но пробуждающаяся физиология тела настойчиво напоминает о себе. Сладость утренних быстрых снов нарушена телесной нуждой – надо встать и дойти до туалета. Вместо этого она протягивает руку, чтобы включить телевизор. Мерцает экран, звучит голос диктора, новости мира просачиваются в полутьму, но она еле различает слова и снова проваливается в сон, уговаривая тело перетерпеть, не напоминать о себе. Во сне к ней приходит призрак, преследующий ее.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.
Семейная драма, написанная жестко, откровенно, безвыходно, заставляющая вспомнить кинематограф Бергмана. Мужчина слишком молод и занимается карьерой, а женщина отчаянно хочет детей и уже томится этим желанием, уже разрушает их союз. Наконец любимый решается: боится потерять ее. И когда всё (но совсем непросто) получается, рождаются близнецы – раньше срока. Жизнь семьи, полная напряженного ожидания и измученных надежд, продолжается в больнице. Пока не случается страшное… Это пронзительная и откровенная книга о счастье – и бесконечности боли, и неотменимости вины.
Книга, которую вы держите в руках – о Любви, о величии человеческого духа, о самоотверженности в минуту опасности и о многом другом, что реально существует в нашей жизни. Читателей ждёт встреча с удивительным миром цирка, его жизнью, людьми, бытом. Писатель использовал рисунки с натуры. Здесь нет выдумки, а если и есть, то совсем немного. «Последняя лошадь» является своеобразным продолжением ранее написанной повести «Сердце в опилках». Действие происходит в конце восьмидесятых годов прошлого столетия. Основными героями повествования снова будут Пашка Жарких, Валентина, Захарыч и другие.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
«Наверно, я еще маленький» – новый цикл психологических рассказов о взрослеющем ребенке от молодого талантливого автора Аси Петровой. Главный герой книги – уже взрослый подросток, который задает неудобные, порой провокационные вопросы и пытается на них ответить, осмыслить окружающий мир. «В чем смысл жизни, папа?» – наивно, но вполне серьезно спрашивает он. Ответ читателю предстоит обсудить, прежде всего, с самим собой.
Роман Дмитрия Липскерова «Последний сон разума» как всегда ярок и необычен. Причудливая фантазия писателя делает знакомый и привычный мир загадочным и странным: здесь можно умереть и воскреснуть в новом обличье, летать по воздуху или превратиться в дерево…Но сквозь все аллегории и замысловатые сюжетные повороты ясно прочитывается: это роман о России. И ничто не может скрыть боль и тревогу автора за свою страну, где туповатые обыватели с легкостью становятся жестокими убийцами, а добродушные алкоголики рождают на свет мрачных нравственных уродов.
Галина Щербакова, как всегда, верна своей теме — она пишет о любви. Реальной или выдуманной — не так уж и важно. Главное — что она была или будет. В наше далеко не сентиментальное время именно чувства и умение пережить их до конца, до полной самоотдачи, являются неким залогом сохранности человеческой души. Галину Щербакову интересуют все нюансы переживаний своих героинь — будь то «воительница» и прирожденная авантюристка Лилия из нового романа «Восхождение на холм царя Соломона с коляской и велосипедом» или просто плывущая по течению жизни, но каким то странным образом влияющая на судьбы всех мужчин, попадающихся на ее пути, Нора («Актриса и милиционер»)
Изящная, утонченная, изысканная повесть с небольшой налетом мистицизма, который только к месту. Качественная современная проза отечественной выделки. Фантастико-лирический оптимизм, мобильные западные формы романов, хрупкий мир и психологически неожиданная цепь событий сделали произведения Дмитрия Липскерова самым модным чтением последних лет.