Не ходите, девки, замуж… или… Лошадь большая - [5]

Сегодняшний вечер не стал исключением, и не успел батька явиться с работы, чуть держась на ногах от изрядного подпития, как события стали развиваться словно по накатанной.

– Оставь детей… – удерживала себя на грани спокойствия мать, пытаясь утихомирить мужа.

– Чё? Не нравлюсь, да?! – тут же завёлся с полоборота, как будто того и ждал.

Слово за слово, и вспыхнула очередная душераздирающая, страшная сцена. Схватив первое, что попалось под руку, а подвернулся как назло большой деревянный ящик из-под детских игрушек, топорно сколоченный им же самим, разъярённый мужчина начал крушить всё вокруг. Порезавшись об острые стёкла раскуроченного серванта, заливал кровью, бьющей фонтаном в разные стороны из порванных вен, мебель, обои, их всех… Страшные крики, вопли и визг били по ушам!

Девчонка, не впервые оказавшись в подобной ситуации, была наготове. Подхватив на руки младшую сестрёнку и крепко прижимая к себе упитанную «тушку», бросилась наутёк! У неё, похоже, стало входить в привычку в одной ночной сорочке скрываться у соседей, которые зачастую просто-напросто не открывали двери, боясь за себя.

Вот и на этот раз никто их не впустил, как ни умоляла Васька, судорожно давя на кнопки звонков. Поэтому насмерть перепуганной, с малышкой на руках, ей пришлось бежать на улицу под покров темноты, прячась в скверике у детского сада, клацая зубами от холода и страха… Наконец появилась зарёванная мать в разорванном домашнем халате, придерживая трясущимися руками ворот с оторванными пуговицами. Кликнув девчонок, с опаской выползших из укрытия, поспешила с ними к родственникам на другой конец безмятежно засыпающего посёлка. Местные знали друг друга в лицо, и происходящих событий утаить от сограждан было попросту невозможно. Таким образом, к страху за свою жизнь у девочки добавились новые для неё чувства – жгучий стыд за родителя и унизительность их положения. Вот с тех самых пор Васька, папина дочка, перестала уважать и любить отца, с самого её рождения являвшегося для неё незыблемым кумиром, и возненавидела всё, что связано с алкоголем. Мать почему-то терпела хулигана, сохраняя семью, в милицию на того заявлять не спешила и разводиться не торопилась.

Наконец-то закончился очередной, второй по счёту, учебный год, а впереди ожидали целых долгих три месяца летних каникул и полной свободы, которые Васька предвкушала заранее, готовясь к отъезду. Через пару недель в сопровождении ворчливой тётки по отцу всю ребятню – собранных вместе двоюродных братьев и сестёр – кучей отправляли в глухую деревню к старенькой бабуле, а билет для Василисы уже поджидал на полочке, среди прочих документов. Девочка тайком от матери вытаскивала и с любопытством рассматривала заветный картонный прямоугольник, дающий право проезда в плацкартном вагоне. Состояние полной свободы и бесконтрольности вдали от дома – вот что чаяла обрести она на летнее время!

Конец мая радовал хорошей погодой, солнышко припекало, каждое утро заставляя просыпаться немыслимо рано из-за вредного яркого лучика, проскальзывающего мимо шторы и упорно бьющего прямо в лицо. Потянувшись всем телом, Васька сбросила одеяло на пол, лениво раскинув руки-ноги на широкой кровати, услышала ставший привычным негодующий монолог, доносившийся из соседней комнаты:

– Где мои чулки, твою… мать?! – громкое выражение недовольства вперемешку с нецензурной бранью означало начало нового дня.

«Всё понятно… мама собирается на работу…» – сонно констатировала девочка.

– Мам… – вскочила вдруг с кровати и, пока женщина не ушла, поспешила к ней. – У нас на экскурсию деньги собирают! – Мероприятие решила организовать неугомонная классная.

Но, видимо, просьба прозвучала, как обычно, не вовремя…

– Опять деньги… кругом одни деньги… как будто я резиновая… – разворчалась родительница. – Вечером напомни… И не убегай далеко, после обеда приезжают родственники из Ярославля, не хочу за тебя краснеть, как в прошлый раз!

А в «прошлый раз» Васькой оказались недовольны по причине её диковатости. Ну не любила девочка целоваться с многочисленными дядюшками и тётушками по маминой линии! Хоть убейте – терпеть не могла! И их восторженное сюсюканье: «Ах, какая ты уже совсем большая стала! Ну давай мы тебя расцелуем!» – заставляло пятиться назад, вызывая огромное желание сбежать куда подальше. «Вот уж… любители-целовальщики нашлись… потом помаду от их поцелуев стирай с лица…» – пыхтела Василиса.

– Вася, не позорь меня! Быстро подошла к тёте Оле (Зине, Кате и т. д.) и обняла-поцеловала, как положено воспитанной девочке! – грозно смотрела на ребёнка мать.

Та нехотя подходила и подставляла щёку, после чего демонстративно долго и упорно тёрла её ладошкой. «И в кого она такая бука?» – изумлялись понаехавшие в гости родственники.

Но на этот раз несносная девчонка умудрилась превзойти самоё себя и все немыслимые вполне оправданные опасения! С помощью уговоров и затрещин Ваську всё-таки вынудили надеть летнее розовое платьице с многочисленными оборочками. «Фу… какая гадость! Оно же девчачье!» – возмущалась сквозь зубы девочка, недовольно морщась. Белоснежные гольфы с бантиками по бокам завершали образ принцессы. Мать соорудила из длинных белёсых волос дочери немудрёную причёску в виде конского хвоста, ожесточённо стягивая пряди на висках, так что глаза у той стали узкими словно у китайца. Жалобно хныкая от подобного изуверства, Васька получила указание сидеть смирно, поджидая гостей. Только таким, единственно верным способом женщина надеялась сохранить в целостности приличный вид проказницы до приезда родственников и показать неугомонное чадо во всей красе! Ну-ну… свежо предание… Девчонка, будучи по характеру слишком активным ребёнком, в нетерпении ёрзала попой по стулу, с большим трудом терпя вынужденную неподвижность.