Не хочу обманывать - [18]
Церковь и религия с давнего времени избрали для себя неблаговидную роль жандарма царизма. Казни, пытки, ссылки на необжитые места, виселицы, топор и тюрьмы — вот что осенял святой крест на протяжении многих веков.
Инквизиторы русской православной церкви подвергали жесточайшим преследованиям «братьев» во Христе, не согласных с их вероучением. Монах-инквизитор, гуляка и пьяница архимандрит Симоновского монастыря Зосима в 1490 году созвал Собор, на котором предали проклятию всех еретиков. Несколько человек было сослано на каторжные работы, а некоторые из новгородских беглых людей были отосланы к архиепискому Геннадию. Этот святоша, предав их публичному позору, велел возить виновных по улицам Новгорода на клячах, лицом к хвосту, в вывороченном платье, в берестовых шляпах и соломенных венцах с надписями «Се есть сатанино воинство».
А вот свидетельство не столь давних времен.
С принятием христианства русские князья и помещики жаловали церквам, а позже и монастырям десятую часть своих земельных угодий. Казалось бы, что под властью проповедников любви к ближнему жалкое положение крепостного крестьянства должно было улучшиться. Но перелистывая страницы истории, я, к великому сожалению, обнаружил и в стенах святых владений ужасающую нищету, полное бесправие и обреченность крепостных, а параллельно с этим роскошную жизнь духовенства и монахов.
На этом мои заметки обрывались. Чем настойчивее я искал бога, и на земле и в благостной его обители — священном писании, тем больше заползал мне в душу ледяной холодок пустоты и отчаяния.
Не знаю, чем бы все это кончилось, если бы однажды не вызвали меня на врачебную комиссию (после ранения на фронте я как инвалид находился под постоянным наблюдением врачей). Когда меня спросили о профессии и месте работы, я смутился и покраснел так, словно был уличен в каком-то позорном проступке.
— Я — священник. Но в данное время не служу, — с усилием произнес я.
— Почему?
Я видел удивление и недоверие на лицах врачей. Как мне сейчас было стыдно за себя! Тунеядец, нахлебник — я вполне заслужил свои мучения. Пришлось, презирая самого себя, солгать:
— Нет подходящего свободного прихода. Но мне обещают. Быть может, вскоре удастся что-либо изменить. А впрочем... Нет, я не знаю когда...
— Да вы не волнуйтесь, Багмут, не стоит переживать. Не может быть, чтобы вас оставили без работы. Хотите, мы расскажем о вас уполномоченному по делам церкви.
Они будут ходатайствовать! Эти люди в белых халатах, совершенно чужие, заинтересовались моей судьбой, вызвались помочь.
И вскоре я действительно получил архипастырское благословение: мне предписывалось принять Свято-Троицкую церковь, Беляевско-го района. Но в село Троицкое я приехал уже совсем другим человеком. Я больше не увлекался благолепием храма, торжественностью и красотой богослужений. Во мне зарождались презрение и ненависть не только к духовенству, но и к религии вообще, постепенно угасала привязанность к церкви.
Судьба как будто сама позаботилась о том, чтобы я собственными глазами убедился, до какой моральной нищеты и уродства может дойти духовенство. Лень и праздность убили в этих людях человеческие стремления и порывы. Урчание сытого желудка давно заменило им деятельную работу мозга, а бездонный кошелек — благородство и щедрость сердца. Безудержная жажда наживы, пожалуй, единственная страсть, которая им еще доступна. Как опытные мастера, они в совершенстве владели сложным инструментом для выкачивания денег из прихожан. Самое главное — это убедить наивных овец стада Христова, что все совершается по воле божьей и жертва их будет щедро вознаграждена всевышним на том свете. И вот вся святая братия, во главе с беляевским благочинным Якубовским, как воронье на падаль слетается то на один, то на другой приход. Они вояжируют, сопровождая каждый привал обильной попойкой, разгульными пиршествами и банкетами, где стол ломится от яств, вино льется рекой, а звон тарелок и громкое чавкание перемежаются с солеными шутками и анекдотами.
Конечно, святые отцы пускаются в вояж не когда вздумается. Всякая поездка — это паломничество в честь Христа или его великомучеников: благо в церковном календаре их хватает на все 365 дней года. Но в этом как раз и вся суть. Ведь престольные праздники, дни ангелов, юбилеи святых угодников — самое подходящее время для возвышенной проповеди о былом величии церкви и безутешной скорби по поводу распространения «губительной заразы» — атеизма.
Вот когда амвон становится приходной кассой. И когда святой пастырь, воздев руки горе, обращается к возлюбленным братьям и сестрам со слезным призывом не дать церкви православной захиреть и зачахнуть, помочь ей во славу всевышнего, он уже заранее слышит, как с веселым звоном падают на дно его кошелька монеты.
Особенно тяжелый, мутный осадок всегда оставляло в душе омерзительное зрелище храмовых праздников. Я не мог без отвращения и негодования смотреть на пьяных мужчин и женщин с дикими криками и разухабистыми песнями разгуливающих по селу. И тут же, держась за подол матери или бабушки и еле поспевая за ней, бежал какой-нибудь босоногий мальчуган с перепуганным лицом и растерянными, широко раскрытыми глазенками. А вечером — пьяная ругань, драки, поножовщина. И вся эта грязь и кощунство освящено именем бога, благословлено отцами церкви, которые не отстают от своих прихожан, предаваясь разгулу и оргиям.
«Полная характеристика двух столиц империи дело слишком трудное и обширное. Гораздо легче составить поверхностные очерки сих городов или заметки, которые путешественник может собрать в короткое время, не пускаясь в глубокие исследования и наблюдая только наружность города и общественные места…».
«Бедная русская интеллигенция! Каждый раз, когда обостряются наши отечественные неблагополучия и мы не знаем, как выйти из затруднений, в которые поставила нас история, – мы неизменно находим одного и того же виновника всех бед, своего рода «стрелочника» на тяжком пути нашего прогресса – бедную русскую интеллигенцию. В лучшем случае, когда ее не сажают на скамью подсудимых и ей не грозит полное осуждение, предъявляется иск к ее «духовным ценностям», и тяжба кончается той или иной более или менее существенной урезкой этих последних.
Итак, начался отсчет третьего тысячелетия. Масштабные даты — новый год, новый век, новое тысячелетие — очень искушают увидеть в них и масштабные рубежи на пути к новым, конечно же, большим и хорошим, достижениям. Но беззвучный, неделимо-непрерывный и неумолимо-самостоятельный поток времени равнодушен к налагаемым на него условным меркам. Рубежи, этапы, эпохи нашей деятельности редко совпадают с круглыми числами на бесконечной линейке времени. Тем не менее, такие даты заставляют задуматься: что же нам удалось сделать, что мы имеем сегодня и что нужно делать завтра? Куда мы вообще идем и к чему придем?
Иван Тимофеевич Шеховцов получил известность не только в Советском Союзе, но и за рубежом в связи с состоявшимися в 1988–1990 гг. в Москве судебными процессами, на которых он, солдат Великой Отечественной войны, защищал честь и достоинство поколения сталинской эпохи и своего Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина. Искусство разоблачения лжи, основанное на многолетней работе в качестве следователя, прокурора и адвоката обеспечивало ему превосходство в схватке с клеветниками и перевертышами. Как «защитник Сталина», он был в период антисталинской истерии в «демократических» СМИ подвергнут травле и моральному террору.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
К выходу самой громкой сериальной премьеры этого года! Спустя 25 лет Твин Пикс раскрывает секреты: история создания сериала из первых уст, эксклюзивные кадры, интервью с Дэвидом Линчем и исполнителями главных ролей сериала.Кто же все-таки убил Лору Палмер? Знали ли сами актеры ответ на этот вопрос? Что означает белая лошадь? Кто такой карлик? И что же все-таки в красной комнате?Эта книга – ключ от комнаты. Не красной, а той, где все герои сериала сидят и беседуют о самом главном. И вот на ваших глазах начинает формироваться история Твин Пикс.