Не грусти, гад ползучий - [12]

- Думаешь, не учуют спирт?

В большом саду, окружавшем массивные корпуса старой лечебницы с новой вывеской, было полно скамеек. В этот душный день больные отдыхали на открытом воздухе. Тут были в основном художники, актеры, музыканты и члены кооператорской элиты, так показалось Солнышкину. Некоторые были в синих больничных пижамах, многие - в своей одежде.

Дима знал, где найти друга. И действительно, тот дремал в беседке возле пруда, по которому сонно плавали утки и спичечные коробки. Друг оказался невысоким рябым брюнетом с проседью, его звали Иосиф Викторович. Он обрадовался посетителям и сразу достал из кармана просторной пижамы складной пластмассовый стакан, сохранившийся еще с брежневских времен. У Димы с Леней были с собой стаканчики из-под мороженого. Сирень из банки полетела к уткам, а напиток понемногу разместился в новых емкостях.

- Эх, братцы! - Крякнув как селезень и закусив, произнес Иосиф Викторович. - Что не говори, а в любые "смутные времена" бывают прекрасные летние дни, замечательные друзья и восхитительные напитки. Помню, как в такой же чудный летний день, это еще гастролировали мы в новгородском театрике, Островского играли из купеческой бытности что-то, что же мы играли, дай бог памяти, "Не в свои сани не садись" кажется? Ну да не важно. И выскочила одна молоденькая актрисочка в одном легкомысленном таком прозрачном халатике на голое тело, а прожектора-то, да-а...

Выпили еще, закусили огурчиком.

- До чего же люблю лето и эксцентричных дамочек!- Прошамкал, пережевывая огурец, Иосиф Викторович. - Ну, прожектора-то врубили, а дамочка-то, актрисочка, голубушка моя...

Снова выпили. Заели картошкой в мундире.

- Вот я и говорю, молоденькие-то актрисочки другой раз для храбрости тяпнут рюмашечку перед спектаклем, а иные и перебрать могут, и фокусничают на сцене. Новаторство называется. Все новое, друзья мои, открывается только во хмелю.

Опять выпили. Банный пар поднимался с реки и валил в лица троицы, которая блаженно размякла в беседке. Солнышкин осоловело таращил глаза и пытался стереть с потного лба прилипшего комара. Дима шевелил губами, выдавливая из себя звуки, и наконец заговорил:

- Во хмелю новаторы. Демократоры. Ик. - Икнул он, и продолжал держать речь: - За-аси... Депутаторы... заси-и-едают, а выходит фигня, ни-и хрена не выходит, путаница. Ни-и хри-и не делают, только ругаются с президентом, а он с ними.

-Да, - поддержал Леня, - так оно и есть. Народ голодает, в стране бардак, а правительство жрет, пьет да ругается меж собой, депутаты с президентом амбиции выясняют. Тешится президент, эксперименты ставит над народом, шоковую терапию, новаторство. Лучше б он голый по сцене под прожекторами бегал, а страну б в покое оставил, хрен! Мне, к примеру, жрать нечего, пол страны без работы с голоду дохнут.

— У-у, — протянул Иосиф Викторович. — Где им, нашим чинушам. Простых вопросов решить не могут. Человеку самую примитивную справку получить невозможно, пять лет будешь ходить по инстанциям. Все обюрократилось. Стране личность нужна. Нужен вождь. А где она сейчас, личность-то? Нетути. Вот когда был Вождь Народов, Сталин, то в стране порядок был. По записке от Сталина вмиг решался самый путанный вопрос. Я в самаркандском театре на гастролях Сталина играл. Вот это была роль! С тех пор всюду трубку и погон с собой таскаю, вроде талисмана. Это помогает.

Иосиф Викторович вдруг выпрямился, достал из пижамного кармана сверток, и вмиг на правом его плече появился сталинский погон, а во рту - трубка.

- Ну что там у вас, товарищи? Какие трудности? - сказал он с обычной сталинской прямотой и характерным акцентом. Раздумчиво прошелся по "кабинету".

Солнышкин вскочил и стал судорожно щипать свои руки, думая, что либо спит, либо шизанулся. Как же мог тощий мужичонка в усах вдруг прямо на глазах превратиться в настоящего, вылитого Вождя Народов? Именно такого, какого Леня видел в старых кинофильмах?

- Какие трудности, товарищи? Деньги требуются? Сейчас напишем в банк.

Несмотря на исправную работу кондиционеров, в Российском Банке было душно. Главный управляющий сдвинул на бок серый в косую полоску галстук и расстегнул ворот рубахи. Его широкое моложавое лицо покрылось испариной. Большой носовой платок, скомканный, валялся на столе среди бумаг и папок, и главного управляющего раздражали черные клеточки по краям платка. Все клетчатое его сегодня почему-то злило.

Он откинулся в кресле и потянулся за сигаретой. Ужасное настроение у него было еще и потому, что дама его сердца попросту насмехалась над ним - так ему казалось. Он знал, что за глаза она называет его носорогом и олухом царя небесного. Знал, что не нужны ей никакие блага, которые сулило женщине общественное положение и кошелек такого мужчины, как он. Она была иронична, свободна, красива, имела свой материальный достаток, и была счастлива. Сегодня управляющего ждали на банкет, куда была приглашена и она. И снова он будет сидеть как тупой носорог среди болтливых щелкоперов, ухлестывающих за ней. И нет у него в запасе ничего оригинального и смешного, нечем ее удивить и позабавить.