Не говори никому. Реальная история сестер, выросших с матерью-убийцей - [21]

Некоторые вещи, которые Шелли заставляла детей делать, были унизительными, некоторые – мучительными, некоторые – просто смешными. Она как будто подвергала их испытаниям, проверяла, как далеко может зайти. Шейна избивали и, как Никки, валяли в грязи. На него сыпались всевозможные оскорбления. Как солдаты в плену, они с Никки объединили усилия и стали неразлучными заговорщиками.

Шелли со свойственной ей изощренностью придумывала все новые способы как-то их унизить. Звала в гостиную и заставляла раздеваться донага, якобы в наказание за какие-то прегрешения, которых ни один из них не помнил. Сэми смотрела, как ее сестра и двоюродный брат по приказу матери голые танцуют медленный танец.

– Пока я не разрешу вам уйти, – командовала Шелли.

Сэми морщилась от этого зрелища. И радовалась, что избежала наказания сама. Она была такой застенчивой, что с трудом могла показаться на людях в купальном костюме. Эти танцы выходили за все пределы.

И именно поэтому их мать заставляла двоих старших детей проделывать такое.

Иногда Дэйв тоже смотрел, как они танцуют.

«Мой отец просто сидел там, – говорила Сэми. – Моя сестра и Шейн плакали беспрестанно. Но им некуда было деваться. Матери противостоять было нельзя».

Годы спустя Лара Уотсон пыталась найти причины такого увлечения своей падчерицы наготой. Казалось бы, ему неоткуда было взяться. Лара не могла найти никакой связи, даже случайной, между детством Шелли и этим ее поведением.

«Никто из моих детей никогда не видел меня в трусах и лифчике, – говорила Лара. – Я всегда набрасывала сверху халат. Их отец не разгуливал по дому голым и не плавал без плавок в бассейне. Лес мог принимать с мальчиками душ, когда мы ездили в походы, но с Шелли – никогда».

Она понятия не имела, почему так вышло.

Может, что-то странное происходило с Шелли в доме у бабушки Анны? Это было возможно, но маловероятно. «Думаю, Шелли тогда мне все бы рассказала. Честно. Я не представляю, как такое могло произойти».

Жизнь Шелли с ее родной матерью – до того, как Шэрон Уотсон привезла детей к отцу и вернулась в Калифорнию, – так и осталась для Лары загадкой.

«Может быть, там с ней что-то сделали? Я не знаю. Шэрон была алкоголичкой. Она могла такое допустить. Думаю, мы уже никогда не узнаем», – размышляла Лара.

Лара рассказывала, что сама Шелли в детстве была очень застенчивой. Переодевалась у себя в комнате, при закрытых дверях. Никогда не разгуливала по Бэттл-Граунд в откровенных нарядах. Вообще, ничего подобного себе не позволяла.

В глазах детей это увлечение наготой объяснялось, скорее стремлением к власти, чем сексуальными мотивами. Сэми считала, что так мать пыталась как можно сильнее унизить своих жертв и одновременно не дать им сбежать. Принуждение к обнажению было одной из составляющих уродливой и отталкивающей тяги Шелли лишать человека собственного «я».

И стремления к побегу.

Глава пятнадцатая

Была зима, и солнце уже садилось за сосны, подступавшие к Лаудербек-Хаус со всех сторон. Сосульки свисали со скатов крыши, усыпанной листьями и сосновыми иглами. Снег хрустел под ногами. Атмосфера в доме сгущалась – Никки и Шейн чувствовали это с того момента, как вернулись в тот день из школы. Шелли словно дожидалась в засаде – сидела перед телевизором, поглощала шоколадные батончики и обдумывала, как еще наказать детей за какую-то вымышленную проделку.

Ощущение того, что вот-вот что-то произойдет, было почти осязаемым, как электричество, витающее в воздухе, и от него у детей по спине бежали мурашки.

– Раздевайтесь! Сейчас же! – выкрикнула Шелли.

Только не это.

Только не снова.

За что?

Иногда Никки и Шейн пытались сопротивляться. Но делали только хуже себе. Шелли злилась еще сильнее, а злить Шелли – с пылающим лицом и выпученными глазами – было все равно что самому прыгнуть в пасть огнедышащего дракона. В большинстве случаев они просто подчинялись. Никки впоследствии никак не могла вспомнить, за что мать злилась на них, и точно так же она не помнила, почему ни она, ни ее двоюродный брат не решались дать ей решительный отпор.

«Наверняка на то была причина, – говорила она, пытаясь разобраться, за что тем вечером мать набросилась на них. – Но я, честное слово, не помню, какая именно».

Они стянули одежду, думая, что их заставят вместе валяться в грязи, но Дэйва в тот момент не было дома. Он практически всегда руководил валянием, стоя в темноте и поливая их из шланга, и повторял команды, которые отдавала жена. Судя по всему, им грозило новое наказание, и ни один из детей не представлял, что их ждет дальше. Шелли велела Никки и Шейну взобраться вверх по холму за домом и сесть там спиной к спине.

– Будете сидеть, пока я не скажу, что хватит.

Потом она вернулась в дом и села смотреть телевизор вместе с Сэми.

Шейн дрожал всем телом, сидя голыми ягодицами на промерзшей земле.

– Я устал от этого дерьма, Никки, – сказал он.

Никки, нагая и заледеневшая, кивнула головой.

– Я тоже.

Облачка пара вырывались у Шейна изо рта.

– Я хочу выбраться отсюда.

– И я, – ответила Никки.

Они не отрываясь смотрели на дом, боясь, что Шелли выйдет оттуда со шлангом и окатит их холодной водой. Это было вполне в ее духе.