Не говори маме - [5]
Не спал всю ночь. Нюхал ладони — хоть и вымыл руки с мылом, все равно слабо пахли железом. Ощущение иной реальности. Я изменился. За окном все как раньше, в комнате тоже. Мир не заметил потери. Позавтракал, на пары решил забить. Придумал, какой подарок куплю Майке. Она обрадуется: любит новые вещи и все красивое.
«Март», — говорю я двери, прежде чем ее толкнуть, и повторяю: «Март, Март, Март» — до тех пор, пока не вижу стол, а на нем — фотографию с отрезанным черной ленточкой уголком.
— А… — сварливо доносится из-за спины.
— Я новенькая, — говорю я охраннице и надеваю тканевую маску с черепами, которая висит у меня на запястье. Охранница морщится под своей марлевой. — Опоздала. — Девушка с фото, подперев кулаком подбородок, глядит на меня и прощает. У нее старомодная прямая челка — очень красиво. — Что с ней случилось?
— С Катюшей? Под поезд попала, Царствие Небесное. Первый курс. Хорошая, жить бы еще да жить…
А была б нехороша — пусть помирает?
— Простите, тридцать девятая аудитория — это?..
— Третий этаж и направо.
Под взглядом Кати, которой уже нет, вести привычный монолог с Мартом не получается. Я просто волоку свое неподъемное тело вверх по лестнице и чувствую себя Ведьмой Пустоши, явившейся в королевский дворец и дряхлеющей с каждым шагом под чарами придворной колдуньи Салиман[5]. Чем ближе к аудитории, тем более тихо становится внутри и шумно — снаружи. Одно от другого отделяет всего лишь моя тоненькая телесная оболочка. Где эта тварь? Когда она придет? Да где эта тварь? Сколько можно ждать? Спорим, она стоит за дверью? Ах-ха-хах! Спорим, она стоит за дверью и подслушивает? Зассала! Зассала! Тварь нас боится, тварь, кошелка, тупая сучка из ток-шоу нас боится! Что мы с ней сделаем, а? Что мы с ней сделаем прямо здесь и сейчас?..
Я открываю глаза оттого, что рукам становится нестерпимо горячо. Ставлю чашку на подоконник и изо всех сил дую на ладони.
— Пей, — велит охранница. — Крепкий, с сахаром. Вон, белая вся.
— Голова закружилась.
Я совсем не помню, как сюда попала.
— Вы ее знали? — Фотография с траурной лентой меня гипнотизирует.
— Катюшу-то? Староста ваша, вместе бы учились. В Москву поступать хотела… — вздыхает охранница и обмахивает грудь широким крестом. — Так ведь по сторонам смотреть надо и слушать, а не… — И кивает почему-то на меня. Ах да, наушники. — У нас тут часто. И молодые, и старые. Одни в телефонах, другие в маразме. Ну что, оклемалась? Может, домой?
— Нет, я… — Если сдамся, они победят. — На занятия. Спасибо за чай.
Терпеть, говорю я себе, терпеть и шагать. Ты мог бы мною гордиться. Смотри, я сейчас открою эту дверь и ничего они мне не сделают, потому что я их не боюсь. Я вообще никого не боюсь. Я не…
— Прошу прощения, можно?
На меня смотрят буквально все, а спустя долю секунды — никто. И это лучшее ощущение из возможных. Я получаю приглашающий жест преподавателя — субтильного старичка в засаленном пиджаке — и вытираю спиной стену, протискиваясь к самой последней парте. Там уже сидит худощавый парнишка с ржаво-рыжими волосами, подстриженными под каре. Хорошенький, как персонаж аниме, — вернее, был бы таким, если бы вымыл голову и бросил привычку ковырять пальцы. В любом случае соседство опасений не внушает, и я приземляюсь на свободный стул. В воздухе разливается крепкий запах пропитанной потом одежды. Я открываю тетрадь на первой чистой странице и, поскольку монотонный бубнеж преподавателя звучит для меня белым шумом, начинаю записывать почти дословно. В искусстве создавать видимость усердия мне нет равных.
Тетрадь моего соседа по парте постепенно покрывается логотипами неведомых групп. Буквы обрастают шипами, шипы — терновыми колючками, те захватывают все больше и больше пространства, пока не упираются в край листа. Букв уже не видно — сплошная какая-то «Спящая красавица».
— Ты вкусно пахнешь.
Я сразу теряю нить письменной мысли.
— Прости, что?
— Преля, а ты не охерел? — прилетает откуда-то сбоку, и мой собеседник на глазах теряет в размерах. Есть во всем этом нечто неуловимо знакомое и гадкое настолько, что становится трудно дышать. Нет, разумеется, комментарии в моих соцсетях нельзя сравнить с этой мимолетной и, в общем-то, дружеской репликой. Слушай, пора перестать реагировать так остро. И говорить «слушай».
— Как тебя зовут?
Стержень шариковой ручки под его пальцами, кажется, проминает тетрадь насквозь. На скулах расцветают алые пятна.
— Как тебя зовут… по-настоящему? — снова шепчу я на случай, если он не расслышал. — Меня — Майя.
Вместо ответа он закрывает тетрадь и придвигает ее ко мне. На обложке, там, где предполагается информация о классе и номере школы, написано: Апрелев Илья.
Нас разделяет апрель, но людей с таким именем очень мало, значит, это не считается. — Спасибо, теперь мне не так обидно, что родители назвали меня как предмет одежды.
А что ты скажешь насчет фамилии, Март Первый Мудрый?..
Оглушенная совпадением — ты словно кинул мне на парту записку, как делал это в школе, — я пропускаю момент, когда все собирают вещи и покидают аудиторию. Ильи рядом нет, но кто-то сидит за моим столом, краем глаза я вижу его сцепленные в замок пальцы. И когда поднимаю голову, Майя Жданова вскакивает со стула, бросается к окну, дергает раму и без единого вскрика шагает вниз.
Фредерик Дар, современный французский писатель, известен у себя на родине не меньше, чем Бальзак или Дюма. Не только острый сюжет, не просто чтиво, а талантливая, психологически точная напряженная проза — вот секрет его успеха.
В Парижском Национальном музее обнаружен чудовищно изуродованный труп одной из сотрудниц. К телу приколота записка со странной надписью: «Человек вырождающийся».И это — лишь одно из звеньев в цепи чудовищных преступлений, происходящих в музее.Убийца ведет изощренную игру, всякий раз оставляя следователям подсказки — листья растений и отрывки из научных трудов, минералы и раскрытые книги…Полиция никак не найти связь между этими символическими знаками.И тогда собственное расследование начинают детективы-любители: известный антрополог Питер Осмонд, его коллега — священник и ученый отец Маньяни и сотрудница архива Леопольдина Девэр…
Роман Айры Левина «Дочери Медного короля» из сборника «Остросюжетный детектив», выпущенного без номера в 1993 году.
В одной из московских коммунальных квартир умерла одинокая старушка – Алевтина Ивановна Воробьева. Все хлопоты, связанные с похоронами, взяла на себя сердобольная Василиса. Похоронили бы старушку и забыли, но в последние мгновения она поведала всем тайну о драгоценностях, которые хранила еще с революционных времен. Соседи моментально решили, что нажитые Алевтиной Ивановной сокровища хранятся здесь же, в их квартире. Все важные дела отошли на второй план. И в самом деле, что может быть неотложнее поиска старинных бриллиантов?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.