Не горюй! - [59]

…Между тем Джим стоял по пояс в реке, полоскал рубаху.

Гек вытряхнул початки на песок, осторожно подкрался к воде, бесшумно нырнул и под водой укусил Джима за икру.

Джим завизжал и запрыгал. Гек выскочил из воды и побежал по берегу. Джим за ним, стараясь огреть его мокрой рубахой.

Джим нагонял.

Гек вдруг остановился, оглянулся, выкинул палец в сторону кустов и испуганно крикнул:

— Джим! Шериф!

Джим оглянулся и замер в испуге. Тогда Гек подскочил к нему и головой боднул его под зад. Тот потерял равновесие и плюхнулся в воду.

Настала ночь. Вдоль берега плыли огни городка Сен-Луис. У причала качались роскошные корабли.

Гек и Джим плыли посреди реки. Плот несло течением. Они сидели на плоту, свесив ноги, и смотрели на берег, вытаращив глаза. Джим тихо заговорил:

— Буду работать день и ночь. Не потрачу ни единого цента, пока не выкуплю жену. А потом дадим денег какому-нибудь аболиционисту. Он выкрадет наших детей, и мы снова будем вместе.

— Во-во… — отозвался Гек. — Папаша всегда говорил: дай негру палец, он откусит всю руку.

Городок Сен-Луис медленно скрылся в излучине реки.

Гек лег на спину, стал глядеть вверх, на ночное небо.

— А как ты думаешь, Джим! Звезды сотворены или сами собой нарождаются?

— А их Луна мечет, как лягушка икру.

Джим сидел у рулевого весла.

— А почему они падают, Джим?

— А если какая-нибудь звезда испортится, ее выкидывают из гнезда. — Джим зевнул. — Иди спать, сынок.

— Моя вахта, — возразил Гек.

— Иди, мне совсем спать не хочется.

Гек полез в шалаш, а Джим остался у весла.

Наутро, в камышах, у берега, Гек и Джим сидели по горло в теплой воде. Отдыхали, тихонько напевая в два голоса.

Посредине реки буксир «Королева Виктория» тянул плот, длинный, как похоронная процессия. На нем какой-то чудак колол дрова. А остальные — лежали, покуривая.

Гек и Джим, продолжая сидеть в воде у берега» вели неторопливый разговор.

— Сколько хочет, столько и получает. Все это, — говорил Гек.

Джим присвистнул.

— Вот это здорово, а что ему надо делать, Гек?

— Да ничего не надо! Сиди себе на троне, и все. А если начинается бунт или какая-нибудь заварушка — собирает манатки и бежит сюда, в Америку.

— Вот и дурак. С кем ему тут драться? Королей ведь у нас нет? Правда, Гек?

— Значит, должности для него нет. Что же он тут будет делать?

— А я почем знаю? Поступит в полицию или будет учить людей говорить по-французски.

— А разве французы говорят не по-нашему?

— Конечно, нет. Ты бы ни слова не понял из того, что они говорят. Подойдет к тебе человек и скажет: «Мерси». Ты что подумаешь?

— Ничего не подумаю. Возьму и тресну его по башке, если это не белый, конечно. Позволю я так себя ругать…

— Да что ты, это не ругань. Это значит «спасибо».

— Так почему же он не скажет по-человечески?

— Он и говорит, только по-французски.

— Чушь какая-то!

— Слушай, Джим, а кошка умеет говорить по-нашему?

— Нет, не умеет.

— А корова?

— И корова не умеет.

— А кошка умеет говорить по-коррвьему или корова по-кошачьему?

— Нет, не говорят.

— Ну, так почему же и французу нельзя говорить по-другому, не так, как мы говорим? Вот что ты мне скажи!

— А кошка разве человек?

— Нет, Джим.

— А корова разве человек? Или он кошка?

— Конечно, ни то ни другое!

— Так зачем же корове говорить по-человечески или по-кошачьему? А француз человек или нет?

— Человек.

— Ну, вот видишь? Так почему же, черт его возьми, он не говорит по-человечески! Вот что ты мне скажи!

Гек в сердцах сплюнул, вылез на берег, натянул брюки, сказал Джиму:

— Пойду позаимствую чего-нибудь. Папаша говорил: если тебе попадется курица, бери ее. Если она не пригодится тебе, пригодится кому-нибудь другому. Только я никогда видел, чтобы курица не пригодилась самому Папаше.

По двору возле амбара важно прогуливалась курица. Вдруг она поехала на ровном месте и завопила на весь двор.

Гек лежал, притаившись за бревном, и, перебирая руками, тянул к себе веревку. Веревка заканчивалась петлей, в которую и попала курица.

Гек подтянул курицу, схватил ее, и в это время послышался конский топот. Гек оглянулся. По дороге к амбару скакали двое всадников. Один толстый, другой худой. ГАс шмыгнул в амбар.

Двое спешились возле амбара, ввели туда лошадей и закрыли за собой дверь. Полезли по приставной лестнице на чердак, подошли к чердачному окну.

Толстый размотал веревку, которая была обмотана вокруг его пояса, привязал конец к балке. В это время из-за мешков с дурным криком выскочила курица и тут же задом въехала обратно.

Оба оглянулись, схватились за револьверы.

Гек сидел, затаив дыхание и прижав к себе курицу. Та отчаянно кудахтала. Гек торопливо освободил ее и выпустил.

Послышался конский топот.

— Курица! — закричал толстый.

— Едет! — завопил худой.

Оба замерли возле окна. Худой держал в руках лассо. Изогнувшись, кинул его.

— Есть! — обрадовался толстый.

Оба энергично заработали локтями, подтягивая на веревке что-то тяжелое. Потом замотали веревку вокруг балки. Толстый выглянул в окно:

— Готов! В следующий раз подумает, прежде чем воровать черномазых!

Он заржал. Оба спустились вниз и вывели из амбара лошадей.

Гек осторожно из-за мешков выглянул в окно. Двое удалялись по дороге.