Не горюй! - [51]

— А мои… — растерянно начал Трошкин.

— Ваших подопечных мы сегодня же вернем на место.

— Ничего не понимаю, — удивленно сказал Трошкин, — а если Прохоров найдется, ведь мы еще можем понадобиться…

— Евгений Иванович, не хотел я вам говорить, да, видно, придется. Сегодня из подмосковной колонии бежал Белый, Доцент…

— Не может быть! — ахнул Славин.

— Невероятно, но факт. Так что вам, Евгений Иванович, опасно оставаться в таком виде.

— А может, завтра? — попросил Трошкин. — Все-таки праздник. Новый год. Они ведь тоже по-своему старались.

— И мы ведь за городом… маловероятно, чтобы Белый тоже решил спрятаться на даче у профессора Мальцева.

— Ну что ж… — улыбнулся Верченко, — только смотрите — с дачи ни шагу!..

Он взял со стола конверт, протянул Трошкину:

— Мы переслали жене Шереметьева ваше письмо. Вот ее ответ. Адресовано ему…

Людмила за роялем играла Шопена.

Хмырь, Косой и Али-Баба мужественно слушали.

— Люсь, а Люсь… — попросил наконец Косой, — дай ему сыграть — у него лучше выходит.

— Да брось ты! — отмахнулся Хмырь.

— Желание гостя — закон для хозяйки! — закончив играть, Людмила подошла к Хмырю, взяла его за плечи, и тот пошел покорно, растерянный и разомлевший под ее руками. Сел за рояль и заиграл свое единственное: «собачий вальс».

Тогда Косой вышел на середину комнаты и, сунув руки в карманы, с каменным лицом виртуозно задвигал ногами.

Он отбивал чечетку с таким удовольствием и вдохновением, что это удовольствие невольно сообщалось зрителям: Людмила улыбалась и хлопала в ладоши, и даже хмурый Али-Баба проявил признаки оживления.

Когда Трошкин сошел с электрички, то увидел в конце платформы странную компанию.

…На скамеечке стояла женщина и шубке и дирижировала хором из трех человек. Вместе с ней они весело пели:

Я-я-ялта, где растет голубой виноград!

Ялта, где цыгане ночами не спят!

Ялта, там, где мы повстречались с тобой…

Подошла электричка, идущая к Москве, и Людмила спрыгнула с лавочки.

— Окончательно и бесповоротно, — сказала она, входя в вагон, — первого вы обедаете у нас! Обещаете?

— Обещаем! — хором ответили «археологи». Поезд тронулся, и несколько мгновений они еще видели ее улыбающееся лицо в освещенном квадратике окна.

— Жалко, — сказал Али-Баба, — такая хорошая женщина, а муж — барыга, спекулянт, сволочь…

— Ялта, — задумчиво пропел Хмырь. Они молча стояли на платформе, словно осиротели.

— Чего это вы разорались? Кто вам разрешил выходить? — услышали они за спиной строгий голос своего предводителя.

— Явился, — не оборачиваясь, с ненавистью процедил сквозь зубы Косой, — нехороший человек.

Кремлевские куранты показывали без четверти двенадцать.

На даче за накрытым столом сидели Трошкин, Косой, Хмырь и Али-Баба. Трошкин поднял бокал и встал:

— Товарищи, — негромко начал он, — Гаврила Петрович, Вася, Федя. Пришел Новый год. И я вам желаю, чтобы в этом новом году у вас все было бы по-новому… всякое может случиться. Но знайте: где бы вы ни были и где бы я ни был, я всегда буду помнить о вас и обязательно вас найду… — Трошкин поочередно чокнулся с каждым и выпил.

Выпили и они.

— А теперь, — он улыбнулся и потер руки, — минуточку… — Он встал и пошел из комнаты.

— Куда это он? — спросил Косой Хмыря.

— А я знаю? У него теперь ничего не поймешь.

— А чего тут понимать? Где хошь, говорит, найду и горло перережу.

— Прямо насмерть?! — вытаращил глаза Али-Баба.

— А то как же. Он, говорят, Рябого бритвой по горлу чик — и приветик!..

— Совсем озверел, шакал, — вздохнул Али-Баба.

— Тук, тук, тук! — раздался радостный голос Трошкина. — Кто к вам пришел?..

Они подняли головы.

В дверях стоял Трошкин в маске Деда Мороза. Через плечо — мешок с подарками.

— К вам пришел Дед Мороз, он подарки вам принес! — продекламировал Трошкин. — Федя, поди сюда, — пригласил он.

— А что я такого сделал? — насторожился Косой.

— Иди, иди…

Косой приблизился.

Достав из мешка высокие пестрые носки, подшитые оленьей кожей; Трошкин вложил их в руки Косого:

— Носи на здоровье. Это домашние.

— А на фига мне они? У меня и дома-то нет.

— Будет, Федя. Все еще впереди, а пока и в тюрьме пригодятся.

— Только и знаешь, что каркать! — расстроился Косой и вернулся к столу, не испытывая никакой благодарности.

— Гаврила Петрович! — Трошкин продолжал речь Деда Мороза. — Это тебе, — он протянул Хмырю такие же тапочки.

— Спасибо, — поблагодарил Хмырь, заметно обрадовавшись, — настоящая шерсть… — по-хозяйски отметил он.

— И это тоже тебе, — Трошкин протянул Хмырю письмо.

Тот поглядел на конверт, прочел обратный адрес и быстро вышел из комнаты.

— А это тебе, Вася, — Трошкин подошел и протянул Али-Бабе его пару носков.

— Давай, — Али-Баба взял носки и сунул их в карман.

Трошкин снял маску и разлил по бокалам остатки шампанского.

— Ну, будем, — сказал он.

— Кислятина, — поморщился Косой. — Скучно без водки.

— А что — обязательно напиваться как свинья? — возразил Трошкин.

— А чего еще делать?

— А вот так посидеть, поговорить по душам.

— Я не прокурор, чтоб с тобой по душам разговаривать.

— Можно поиграть во что-нибудь, — предложил Трошкин.

— Хе! Во дает! — Косой восхитился наивностью предложения. — Нашел фрайера с тобой играть: у тебя в колоде девять тузов!..