Не горюй! - [32]

В тут ночь в просторной гостиной Левана царило праздничное настроение. Тосты главным образом поднимались в честь Бенжамена; все были полны радости в связи с его блестящей победой над коварными силами. Оркестр Левана играл исключительно любимые песни Бенжамена. На рассвете, когда закричали первые петухи, и когда вино заметно дало себя знать, Леван начал звать свою дочь.

— Мери! Мери! — гремел старик.

— Что, папа? — Едва приоткрыв дверь. В комнату заглянула испуганная Мери.

— А ты знаешь, кто он такой, вон этот? — спросил отец, показывая на Бенжамена.

— Знаю, папа, знаю, — ответила Мери.

— Нет, ты не знаешь. Бенжамен, а ну-ка покажи, куда тебя поцеловал князь.

Бенжамен, шатаясь, встал, готовый исполнить желание Левана.

— Папа! — вскричала Мери, — и головка ее сразу же исчезла за дверью.

— Тшик-тшик! Пссик-пссик! — шлепалась о толстый кожаный ремень много повидавшая бритва, зловеще сверкая на солнце.

Высокий костлявый цирюльник Эроси налил в медный таз горячую воду, передав его Бенжамену, и тот, держа таз двумя руками на уровне груди, окунул в воду бороду.

— Бенжамен, — спросил Эроси, взбивая мыльную пену, — а правда, что ты два месяца только камни ел?

Бенжамен кивнул.

— Что за город! Что ни сделаешь, на следующий день все знают, — как бы недовольно сказал он.

— Что значит молодость! Я вот тоже в детстве камень проглотил, и ничего! Бенжамен, ты тогда в Петербурге учился, там кто-нибудь камни ел? — спросил Эроси.

— Никто!

— Да… Только мы, грузины, можем все!

— Вот он! — В цирюльню вбежал Абесалом Шалвович. — Он здесь!

Следом за финансистом в дверях появилась могучая фигура княжеского управляющего.

Увидев своего врага, Бенжамен вздрогнул и облился водой.

— Бенжамен! — задыхаясь от возбуждения, говорил Абесалом Шалвович. — Этот достойный разыскивает вас, чтобы вручить вам деньги! Вы наконец-то сможете вернуть мне долг со всеми процентами, Бенжамен!

— На! — Управляющий протянул Бенжамену записку. — Читай!

— Прочти, — сказал Бенжамен цирюльнику. Сам он не мог этого проделать: руки были заняты тазом.

— «Его превосходительство князь Вахвари, — начал читать Абесалом Шалвович, вырвавший письмо из рук цирюльника, — просит господина Глонти забыть о происшедшем между ними недоразумении и принять от него вознаграждение в размере ста золотых за мастерски проведенную операцию».

— Вот, здесь сто. — Управляющий положил на мраморную доску перед Бенжаменом тяжелый кожаный мешочек. — Пиши расписку.

— Минуточку, — засуетился Абесалом Шалвович. — Деньги любят счет, разрешите? — Он потянулся к мешочку.

Но управляющий хлопнул его по руке.

— Не суйся не в свое дело! — строго сказал он. — Пиши! — обернулся он к Бенжамену. — Здесь сто!

— Многовато, — покачал головой Бенжамен. — Я за такую операцию беру рубль.

— Много не разговаривай! — зарычал управляющий. Княгине спасибо скажи, а то князь из тебя бы…

— Подожди, подожди, дорогой, — ласково остановил его Абесалом Шалвович. — Бенжамен, его превосходительство лучше нас с тобой знает, за что сколько надо платить! — Он снова потянулся к мешочку, и снова управляющий ударил его по руке.

— Ну?

— Вот что, — сказал Бенжамен, локтем отодвигая от себя мешочек. — Неси это обратно. И скажи князю, что он со мной за все прекрасно расплатился. А если он хочет купить мое молчание, то, к сожалению, опоздал. Иди, адью. Давай, брей, — сказал он Эроси.

— Ух! — зарычал управляющий. Он взял деньги и пошел к выходу.

— Стойте! — взвизгнул Абесалом Шалвович, вцепившись в куртку управляющего. — Он сейчас напишет. Он пошутил! Бенжамен, скажите ему!

Управляющий без труда стряхнул с себя коммерсанта и снова спросил Бенжамена:.

— Ну?

— Иди-иди. Привет княгине.

— Ух! — Управляющий стукнул себя кулаком по лбу и вышел, с силой хлопнув дверью.

— Он ушел! Он правда ушел! — закричал Абесалом Шалвович, поднимаясь с пола. — Бенжамен верните его! — Он попытался вырвать таз из рук Бенжамена.

— Э! — возмутился цирюльник и оттолкнул коммерсанта. — Мы древний народ! — завопил он. — Не нужна нам эта грязь. Тьфу!

— Это дело моей чести, Абесалом Шалвович, — гордо сказал Бенжамен.

— Ах, чести! Ну хорошо! Завтра же ты у меня будешь в тюрьме! На каторге сгниешь, комедиант! — И в гневе кредитор выбежал на улицу.

Сверху был виден огороженной каменным забором небольшой тюремный двор.

Лил дождь.

Посреди двора, среди луж, стоял маленький, сухонький, похожий на гнома надзиратель.

Перед ним, прижавшись друг к другу, как овцы, прячась в маленькой узенькой нише, стояли арестанты.

— Ну, хватит, ребята. Выходите… — уговаривал бывших бандитов гном. — Давайте прогуливаться!

— Дождь, ва! — Бандиты не соглашались.

Бенжамен стоял тут же. В полосатой куртке и шапочке он мало чем отличался от друзей по несчастью.

— Разве это дождь! Ничего с вами не будет! Вот смотрите! — Гном заложил руки за спину и медленно, шаркающими шажками сделал круг по двору.

— Ну вот, — сказал он, совершенно мокрый. — Что-нибудь со мной случилось? Ничего! Пошли, погуляем.

Дураков не было.

Тогда гном, вздохнув, побежал к заключенным и тоже спрятался от дождя.

Бенжамен в арестантской одежде ходил по камере и разглагольствовал.

— Иноземец, — говорил он сидевшему на каменном полу турку, — объясни мне, почему люди так боятся тюрьмы?