Не Евангелие - [3]
Пейли, на которого ссылается Дарвин говорит еще яснее: «никогда не сможет образоваться орган, со специальной целью причинять боль или какой-либо вред его обладателю».
Правда, в этом месте Дарвин пишет о морфологических структурах. Но если природа не может произвести вредную морфологическую структуру, то почему она должна делать исключение для поведенческих программ?
И, стало быть, мир устроен таким образом, что природа не может создать ни морфологический орган, ни поведенческую программу, предназначенную для блага всего того, что находится вне организма.
«Если бы можно было доказать, — пишет Дарвин, — что какая-либо часть строения была образована у одного вида исключительно на пользу другого вида, это уничтожило бы мою теорию».
Однако природа строго и сурово придерживается законов, открытых Дарвином, а люди, рискуют жизнью и даже умирают, защищая других людей.
Мне кажется, если бы Дарвин имел ясное представление о нравственности, он бы не стал беспокоиться за свою теорию. Но он был в плену тех представлений, которые в этической философии господствовали и господствуют до сих пор.
2. Внутренний импульс нравственного поведения
Итак, нравственная идея этической философии состоит в том, что нравственный человек бескорыстно служит другим людям и готов к самоотречению во имя их блага.
К этому образу нравственности от Эразма Роттердамского до наших дней не нашлось что добавить, и этическая философия все свои силы бросила на поиски внутреннего мотива того поведения, которое принято было считать альтруистичным.
Не знаю почему, после Конта самопожертвование и бескорыстие стали называть альтруизмом. Контовский альтруизм совсем не похож на то, что имеют в виду моралисты, когда говорят о самопожертвовании.
Если этической философии было сложно объяснить, почему люди жертвуют собой ради других, то не так уж и сложно понять, почему контовский альтруист живет для других.
Альтруист Конта не может появиться в таком обществе, где не каждый наравне со всеми может пользоваться общими благами. Человеку в несправедливо устроенном обществе не выгодно и даже глупо ущемлять свои интересы к чужой выгоде.
Победа альтруизма над эгоизмом по теории Конта может произойти только в эпоху позитивизма. Так основоположник социологии называет последнюю формацию в историческом развитии общества.
В эту эпоху каждый человек может наравне со всеми пользоваться общими благами, и именно эта эпоха становится золотым веком альтруистов.
Контовские альтруисты служат не отдельно взятому человеку, а обществу. И постольку, поскольку сам альтруист пользуется благами общественной жизни, то, служа обществу, он служит и себе в том числе.
Строго говоря, альтруизм Конта, это противоположность индивидуализма, и по своему значению близок к коллективизму, если не есть сам коллективизм.
Поэтому Тихомиров и говорит, что источник альтруизма не интимная, а общественная жизнь, и альтруизм, это не отношение человека к человеку, это отношение человека к обществу.
Моральная же философия включает альтруизм не в общественные, а в личные отношения, и предлагает два варианта, каким образом можно заставить человека жить для других.
Первый вариант сводится к тому, что причина альтруизма находится в эгоистической природе человека. Человек поступает нравственно, потому что нравственно поступать выгоднее, чем безнравственно.
2.1 Гольбах
Одну из многочисленный теорий эгоистической природы неэгоистических поступков предложил Гольбах.
Он исходит из того, что любое чувствующее и разумное существо заботится о своем самосохранении и благополучии. Однако опыт и разум подсказывают ему, что оно не сможет обеспечить себе безопасность и благополучие без посторонней помощи.
Но эту помощь «чувствующее и разумное существо» может получить, если само будет помогать другим. Другие принесут себя в жертву этому существу, если оно само будет жертвовать собой ради других.
Такова по Гольбаху подлинная основа всякой нравственности.
Гольбах не просто искал внутренний импульс нравственного поведения. Он демонстративно и высокомерно заменил Бога, как внешнюю причину нравственности, этим своим внутренним импульсом.
Он думал, что между внешним и внутренним импульсами такая же разница, как «между человеком, которого выбрасывают из окна, и человеком, который сам из него выбрасывается». И он, наивно, полагал, что если человека не выбрасывать из окна, то он охотно выбросится сам.
Главный недостаток этой теории состоит в том, что фанатичный христианин, пожалуй, мог бы пойти на смерть, если другой человек в этом нуждается, потому что именно в такой смерти состоит смысл его жизни. Но альтруист Гольбаха никогда на это не пойдет, потому что именно смерть обессмысливает всякий его поступок, направленный на самосохранение.
2.2 Триверс
Теорий так называемого разумного эгоизма было много.
В двадцатом веке идея о том, что человеку следует вести себя так, чтобы «снискать привязанность, одобрение, уважение и помощь» других людей, «которые могут оказаться особенно полезными для его собственных целей» снова стала популярной благодаря теории так называемого реципрокного альтруизма Триверса.
Какую форму может принять радикальная политика в то время, когда заброшены революционные проекты прошлого? В свете недавних восстаний против неолиберального капиталистического строя, Сол Ньюман утверждает, сейчас наш современный политический горизонт формирует пост анархизм. В этой книге Ньюман развивает оригинальную политическую теорию антиавторитарной политики, которая начинается, а не заканчивается анархией. Опираясь на ряд неортодоксальных мыслителей, включая Штирнера и Фуко, автор не только исследует текущие условия для радикальной политической мысли и действий, но и предлагает новые формы политики в стремлении к автономной жизни. По мере того, как обнажается нигилизм и пустота политического и экономического порядка, постанархизм предлагает нам подлинный освободительный потенциал.
Жизнь — это миф между прошлым мифом и будущим. Внутри мифа существует не только человек, но и окружающие его вещи, а также планеты, звезды, галактики и вся вселенная. Все мы находимся во вселенском мифе, созданным творцом. Человек благодаря своему разуму и воображению может творить собственные мифы, но многие из них плохо сочетаются с вселенским мифом. Дисгармоничными мифами насыщено все информационное пространство вокруг современного человека, в результате у людей накапливается множество проблем.
Целью данного учебного пособия является знакомство магистрантов и аспирантов, обучающихся по специальностям «политология» и «международные отношения», с основными течениями мировой политической мысли в эпоху позднего Модерна (Современности). Основное внимание уделяется онтологическим, эпистемологическим и методологическим основаниям анализа современных международных и внутриполитических процессов. Особенностью курса является сочетание изложения важнейших политических теорий через взгляды представителей наиболее влиятельных школ и течений политической мысли с обучением их практическому использованию в политическом анализе, а также интерпретации «знаковых» текстов. Для магистрантов и аспирантов, обучающихся по направлению «Международные отношения», а также для всех, кто интересуется различными аспектами международных отношений и мировой политикой и приступает к их изучению.
Михаил Наумович Эпштейн (р. 1950) – один из самых известных философов и теоретиков культуры постсоветского времени, автор множества публикаций в области филологии и лингвистики, заслуженный профессор Университета Эмори (Атланта, США). Еще в годы перестройки он сформулировал целый ряд новых философских принципов, поставил вопрос о возможности целенаправленного обогащения языковых систем и занялся разработкой проективного словаря гуманитарных наук. Всю свою карьеру Эпштейн методично нарушал границы и выходил за рамки существующих академических дисциплин и моделей мышления.
Люди странные? О да!А кто не согласен, пусть попробует объяснить что мы из себя представляем инопланетянам.
Основой этой книги является систематическая трактовка исторического перехода Запада от монархии к демократии. Ревизионистская по характеру, она описывает, почему монархия меньшее зло, чем демократия, но при этом находит недостатки в обоих. Ее методология аксиомативно-дедуктивная, она позволяет писателю выводить экономические и социологические теоремы, а затем применять их для интерпретации исторических событий. Неотразимая глава о временных предпочтениях объясняет процесс цивилизации как результат снижающихся ставок временного предпочтения и постройки структуры капитала, и объясняет, как взаимодействия между людьми могут снизить ставку временных предпочтений, проводя параллели с Рикардианским Законом об образовании связей. Сфокусировавшись на этом, автор интерпретирует разные исторические феномены, такие как рост уровня преступности, деградация стандартов морали и рост сверхгосударства.