Не дрогнет рука - [78]

— Почему же нет? — жестко произнес я, хотя, признаться, не думал этого.

— Никогда не поверю! — воскликнула она яростно. — Все, что угодно, но не это! Он не предатель. Вы клевещете на него!

— Он мог и не знать, откуда эти деньги. Возможно, они предназначались для других. Это уж нужно спросить Арканова. Ведь это он посылал Радия в командировки, как вы мне говорили.

— Нет! Арканов тут не при чем. Не стал бы он этим заниматься. Он солидный ученый, связан с Академией наук. Я сама видела его документы. У него есть ордена, не зря же его награждали. И, наконец, деньги еще не обязательно указывают на связь брата с заграницей. Он сказал, что выиграл их, а потом, пожалев проигравшего, вернул ему деньги обратно. Может быть, так в действительности и было? Когда я сказала, что не верю ему, он показал мне пустой чемодан.

— Возможно, он передал деньги Арканову. Ведь они по-прежнему дружны?

— Нет. Арканов часто бывает груб и резок с ним, хотя Радий готов для него на все. Недавно, чтобы ему угодить, он застрелил свою собаку. Цезарь положительно не выносил Арканова.

— Так почему Арканов так часто навещает Радия?

— Ведь я же вам уже говорила, — страдальчески поморщилась Ирина. — Он приезжает к нам вовсе не из-за него.

Мы еще долго говорили с Ириной, и я обещал ей, что по приезде в Каменск постараюсь свести Радия с полковником Егоровым, которому, как я знал, не раз удавалось исправлять сбившихся с пути.

От бессонной ночи и волнения Ирина устала. Ее лицо осунулось еще больше, щеки ввалились. Мучительно было смотреть на нее.

Я упросил начальника станции продать мне один билет на проходящий скорый поезд в сторону Каменска, на который обычно здесь билеты не продавались. Ирина обрадовалась, что может уехать раньше, чем предполагала, и немного оживилась. Разговорившись, мы чуть не пропустили поезд. Только когда стекла в окнах зала задрожали, как от налетевшего вихря, мы поняли, в чем дело, и выбежали на платформу.

Забыв даже попрощаться, я подсадил Ирину на подножку вагона и остался тут же в ожидании отхода поезда, погруженный в сумбурные, еще не устоявшиеся впечатления этой ночи.

Вот поезд тронулся, вагон со стоящим на его подножке проводником пополз мимо меня, и вдруг я увидел Ирину. Отстранив проводника, она спрыгнула на платформу. Тяжело дыша, крепко держась за меня, она с ужасом проговорила:

— Он здесь, в вагоне! Я вхожу, а он лежит на нижней полке и курит.

— Радий?

— Да, он!

— Может быть, вы ошиблись? В чем он был одет?

— Как всегда, когда едет на охоту, в своем ватном костюме. Ведь он же уехал в Сосновку охотиться. Как он мог здесь оказаться?

— Он узнал вас?

— Не знаю. Дима, дорогой! Спасите меня! Помогите мне попасть в Каменск раньше, чем придет этот поезд. Вы не представляете, что за ужас получится, если дома узнают, что я уезжала ночью. Радий меня просто убьет.

— Не бойтесь. Мы попробуем найти машину.

Опять пришлось прибегнуть к помощи Даниловны.

— А зачем тебе искать машину? — сказала она. — Выйди на тракт да и голосуй себе на здоровье. Какая-нибудь да подберет, мало ли машин в город бежит.

Мы перешли через пути, перебрались прямиком через покрытое снегом вспаханное поле и вышли на тракт. Перед нами, уходя во мрак, расстилалась покрытая снегом равнина с торчащими кое-где кривыми деревцами. Над головой низко нависло свинцовое небо без единой блесточки, а там, откуда мы пришли, за линией железной дороги, как угли костра, разметенного ветром по степи, мигали огоньки пристанционного поселка, и легкий багровый отблеск, точно от далекого пожара, лежал на темной завесе небосклона. Время от времени вдали появлялись два ярких глаза. Они, точно гонимые ветром огненные шары, неслись в нашу сторону, покачиваясь, как на волнах, а перед ними, кружась в буйном танце, бежали по блестевшему, как сталь, укатанному снежному пути веселые вихорки поземки.

Нам долго не везло Во всех машинах кабины были заняты, а не мог же я отправить Ирину в город на мешках с зерном или на ящиках, хотя она готова была ехать на чем угодно, только бы скорее. Она вовсе упала духом и истомилась. Ощущая на своей руке тяжесть ее локтя, я чувствовал, что она едва стоит на ногах. Жалость к ней и нежность охватывали меня, точно это была моя младшая сестренка, попавшая в беду.

— Потерпите еще минуточку, сейчас поедете домой, к няне под крылышко.

— Ох, уж эта няня! — содрогнулась Ирина. — Страшно подумать, как она меня встретит.

— Это можно уладить, — сказал я и быстро набросал на листке из блокнота при свете карманного фонарика:

«Няня Саша! Пусть никто не узнает, что Ира уезжала из дому. Не сердитесь на нее, а поддержите своей любовью и заботой. Дмитрий».

Ирина, не читая, сунула записку за обшлаг пальто и сказала:

— У нас ведь с ней из-за чего ссоры: она думает про Радия то же самое, что и вы, и грозит, что пойдет в милицию и все расскажет. А любит она меня по-прежнему. Теперь, после всего, что вы мне сказали, я верю и вам и ей. Только как это ужасно больно… Но все равно я очень благодарна вам, Дима.

Несколько минут мы стояли молча. Потом подошла машина. На этот раз — ЗИС-150, в ее широкой вместительной кабине сидело только двое. Я быстро сговорился с шофером. Судя по виду (и той сумме, какую он заломил за проезд), это был человек основательный. Я уплатил шоферу вперед, взяв обещание, что он подвезет Ирину прямо к дому, и записал при нем номер машины. После этого он стал любезней и даже предложил свою доху.