Не держит сердцевина. Записки о моей шизофрении - [124]

Годами я относилась к своему телу как к месту, где я живу, и настоящая я была в моем разуме; тело было просто футляром, и при этом не очень надежным — чем-то грязным, животным… Уилл, а также то, что я заболела раком и выжила, изменили в этом отношении очень многое. У меня хорошие отношения с собственным телом в последнее время, может быть, я даже отношусь к нему по-хозяйски — но и одновременно — настороженно. В конце концов, оно не раз меня подводило.

Поэтому я борюсь с летаргией, причина которой — моя погруженность в книги, в сочетании с успокоительными препаратами. Физические упражнения мне всегда давались нелегко — я никогда не любила беговую дорожку в тренажерном зале или велотренажеры; мне они были скучны. И в отличие от большинства в Калифорнии, я уж точно не была бегуньей. Поэтому я катаюсь на роликах. Мои родители начали кататься на роликах в Центральном парке много лет назад, и однажды они позвали меня с собой; я подумала, что они немножко сбрендили, но пошла с ними и сразу же полюбила кататься. Поэтому теперь я катаюсь и беру уроки — фигурное катание, танцы на роликах, плюс базовые шаги и фигуры. Какое-то время я делала это два раза в неделю; теперь я могу выделить время только на один урок в неделю с профессиональным тренером. Это собранность, дисциплина, предсказуемость и вдохновение. А большую часть времени это просто чистое удовольствие.

* * *

Написать эту книгу значило, что я должна была (и хотела) начать говорить правду о своей болезни людям, которым я ее еще не сказала. Некоторые из них были довольно близкими друзьями, но такими друзьями, которым, по той или иной причине, я не решалась открыться раньше. Например, один из моих друзей часто рассказывал шутки о психически больных; я думала, что он будет смотреть на меня свысока, когда услышит правду. Другие друзья были моими недавними коллегами, и я не хотела, чтобы они потеряли веру в мои академические способности.

Мой опыт, который я получила, раскрыв правду о себе всем этим людям, был настоящим открытием. Большинство людей принимали это нормально; многие сказали, что они понятия об этом не имели и были шокированы. Неужели же это случилось много лет назад, и теперь уже не было проблемой? Один профессор права в ответ открылся мне, что он страдал от биполярного расстройства; после этого откровения — вместе с нашей взаимной поддержкой в течение многих лет — мы стали близкими друзьями. Другая подруга, психиатр, уговаривала меня использовать псевдоним при написании книги, но я подумала, что это только произведет неверное впечатление, скомпрометирует саму идею книги — как будто это было слишком страшным, чтобы говорить об этом вслух. Тогда она сказала нечто, что заставило меня задуматься. «Но Элин, неужели ты действительно хочешь стать известной как шизофреник, у которого есть работа?» Этот вопрос меня поразил. Неужели это и есть то, кто я есть? Неужели я — только это?

В конце концов я решила, что литературное произведение о себе сделает больше, чем любая моя академическая статья, когда-либо написанная. Зачем тогда делать это под псевдонимом, если то, что я хочу — это рассказать правду? Я не хочу, чтобы меня вынесли за скобки; я боролась против этого всю свою жизнь.

Мне нужно было соединить две чрезвычайно важные идеи: что я могу одновременно быть психически больной и жить насыщенной и полной жизнью. Мне нужно было заключить мир со своими демонами, чтобы я перестала тратить энергию на борьбу с ними. Мне нужно было научиться прокладывать свой путь как в карьере, так и в отношениях — с иногда слабым пониманием того, что же было реальным. Мне нужно было понять, что скрывалось за моими ужасающими мыслями и чувствами, и как мой психоз служил моей защитой. За годы тяжелой и интенсивной работы миссис Джоунс, Берриман, Каплан и Рот помогли мне найти путь к жизни, которой стоило жить. Мои последние две госпитализации оставили меня с «очень плохим» и «неблагоприятным» прогнозами. И я бы оправдала эти прогнозы, если бы со мной рядом не было умелых и беззаветных терапевтов, исцеляющих беседой — психоаналитиков.

Я верила (по крайней мере, не имела причины не верить), что навыки и таланты распределены среди психически больных примерно так же, как и среди всех остальных. У каждого есть своя ниша. Конечно, ресурсы распределены сильно не в пользу психически больных, и большинство из них никогда не имеет шанса реализовать даже часть своего потенциала. При этом я буду чувствовать себя ужасно, если узнаю, что кто-то, прочитав эту книгу, скажет члену своей семьи или другу: «Она это смогла, поэтому и ты можешь». Я не утверждаю, что каждый больной шизофренией или психотическим расстройством может стать успешным профессионалом или академиком; я — исключение из многих правил, и я это знаю. Но многое из этого было счастливым лотерейным билетом, который я вытянула: родители со средствами, доступ к квалифицированным и талантливым профессионалам и зачастую непривлекательная упрямая сторона моего характера, которая работала как мне на пользу, так и во вред.

* * *

Моя сегодняшняя жизнь не обходится без проблем. У меня очень серьезная психическая болезнь. Я никогда полностью не излечусь от шизофрении. Я всегда буду принимать психотропные медикаменты, и проходить курсами терапию беседами. У меня всегда будут хорошие и плохие дни, и я все еще больна.