Не чета ведовству - [12]

— Что за ерунда? Среди ведьм, как и среди всех прочих людей, разные встречаются, и в способностях к рукоделию они неодинаковы, это во-первых. А во-вторых, ты вообще не ведьма.

Не успела Василиса понять, хорошо это для нее или плохо, как бабка продолжила:

— Сдается мне, что есть еще и в-третьих. Говоришь, поутру твоя пряжа в моток спутывалась? Подождем до утра и посмотрим, что будет.

На том и порешили. Поужинав, утомленные обитатели избушки устроились на ночлег. Уже засыпая, Василиса сообразила, что напрочь забыла рассказать Яге о странных всадниках, встреченных ею в лесу. Сколь ни удивительны были они, а после впечатляющего знакомства с бабкой, ее избушкой и особенно Колобком совершенно вылетели из головы. Девушка зевнула и поуютнее зарылась в подушку. После расскажу, подумала она и провалилась в сон.

Глава 6

Утром озадаченная бабка держала в руках нечто бесформенное, отдаленно напоминавшее вчерашнюю пряжу, но безнадежно запутанное. Василиса не знала, плакать ей или смеяться.

— Да не может такого быть! — пробормотала себе под нос Яга и потянулась к вязанию. Часть носка распустилась, остаток перекосился. Авоська бесследно исчезла. Не пострадала только вышивка на полотенце.

Бабка нахмурилась и, приподняв бровь, внимательно осмотрела избу. Ничего подозрительного не обнаружив, она снова взяла пряжу и глубоко задумалась.

Молчание прервал скрип двери. В горницу проник серебрящийся мелкими каплями росы Баюн. Увидев Ягу, кот попятился. Бабка, до которой вдруг дошло, во все глаза уставилась на своенравного питомца.

— Ах ты, разбойник! — завопила она.

Баюн поспешно ретировался. Сброшенный сонной Василисой с лавки, мстительный кот остаток ночи развлекал себя как мог, тем более, что к его услугам было столько замечательных игрушек, которые так весело было запутывать и распускать. Досадливо косясь на избу, проголодавшийся кот решил, тем не менее, до обеда не показываться.

Успокоившаяся Яга накрыла на стол и за завтраком рассказала Василисе о своей догадке. Начать старуха решила издалека:

— Расскажи-ка мне еще раз о твоей заветной кукле, — предложила она девушке.

Василиса послушно пересказала все, что помнила о своей защитнице. Яга загадочно хмыкнула и уточнила:

— Говоришь, каждый вечер поесть оставляла любимице, а наутро ни крошки не оставалось? И вся домашняя работа у тебя спорилась?

Васька непонимающе смотрела на бабку. Потом девушку озарило:

— Что — неужели кукла мне помогала?

Яга от неожиданности оторопела, а потом рассмеялась. Колобок, внимательно слушавший их разговор с подоконника, не удержавшись, пропищал:

— И откуда вы, такие темные, беретесь!

— Кукла твоя тут ни при чем, — пояснила Яга. — И не она вовсе провизию подъедала. Ты что, о домовом вообще никогда не слышала?

О домовом Василиса, конечно же, слышала. Про него сказывала маменька, хотя домовым назвала всего однажды, а в остальное время величала иносказательно — хозяином или суседкою. Иногда о нем упоминали жительницы близлежащих домов в разговоре, но тоже мимоходом и словно нехотя. Причина такого умолчания была проста: как и прочих, этого духа всуе старались не поминать, а то не ровен час обидится, или и того хуже — покажется. Хотя плохого про домовых и не говорили, все же чересчур близкое знакомство с ними считалось излишним, вот люди и остерегались. Правда, Прасковья ни о каких домовых знать не желала и домочадцев своих приучила к строгому рационализму. Поэтому Васька об этом загадочном суседке представление имела весьма смутное и вообще почти забыла о его существовании.

— А вот он тебя своей заботой не оставил, — хитро сказала Яга. — Очень уж они, домовые, любят, когда о них хозяева избы пекутся, а пуще всего — когда их подкармливают. Оно и понятно, хорошее обращение даже бессловесные твари понимают. Еду, тобой оставленную, он ночью с удовольствием съедал, ну а днем в благодарность помогал, как мог. Единственная ты в доме осталась кровная родственница хозяина, да еще и обращалась с ним ласково, хотя сама о том не ведала, вот он и старался.

— Почему же тогда с рукоделием не ладилось? — совсем запуталась Васька.

— А за рукоделие домовой ответ не несет, — ответила бабка. — О кикиморе слышала?

Девушка покачала головой.

— Это которая болотная? — неуверенно предположила она.

— Сроду она болотной не была, — возразила Яга. — Это ее вы, люди, так прозвали, неизвестно, почему. В избе она живет, страсть как рукоделие всякое любит. Бывает, ежели с домовым они сладятся, то живут как супруги, и в доме тогда мир и порядок. Бывает, что живут просто как добрые соседи, и тогда тоже хорошо. А ваша кикимора, по всему похоже, невзлюбила тебя — домового ты обхаживала всяко, еду и питье оставляла, а ее, получается, обходила. Вот она и взялась тебе вредить.

— Как же быть теперь? — растерялась Василиса. — Я-то про кикимору и знать не знала, а, выходит, обидела…

— Надо подумать, — призналась Яга. — Кикимору едой не задобришь.

Некоторое время бабка отрешенно смотрела в окно, потом со вздохом принялась готовить обед. Васька кинулась помогать, молча, чтоб не отрывать старуху от размышлений. Поев, девушка пристроилась с куделью на лавке, а Яга, почесывая прощенного и разомлевшего Баюна за ухом, села у печи. Через некоторое время Яга обратилась к Василисе: