Иногда видишь, как идёт такой, бедный и честный — а у него на башке, как у средневекового рыцаря, железяк приделано, аж перевешивает. Потом надо на шейные позвонки разоряться всё равно. Так что хоть какие принципиальные то и дело на барахолку шастают. Хочешь жить — умей крутиться.
Ну так вот.
Палец Дэну мы нашли тут же. Шикарный, почти новый — Дэн посмотрел маркировку материала и сказал, что вот бы себе всю кисть сделать такую. Но весь комплект целиком никто не предлагал — видимо, выгоднее по частям загонять.
Ходили, ходили… Мида рядом с любым торгашом останавливалась на полчаса: «Мальчики, смотрите, какие глазки!.. Ой, смотрите, какие клычки!.. Ой, Дэн, а купи мне новый вкусовой анализатор, а то мой уже старенький!..» Тормознули рядом со всякой дизайнерской прелестью; Дэн хотел Миде новую грудь купить, синтетика, но как настоящая — нет, ей своя нравится, с воспламенителями в сосках, как сентиментальная память… женщина! В общем, нам приходилось пробиваться сквозь мидину шумовую завесу, спрашивать, нет ли целого корпуса у кого-нибудь — но только один раз предложили модифицированного, очень красивого, кожа цвета металлик, синтетические сочленения, какая-то особо шикарная система ощущений. Новьё, выращенный без мозга, на продажу — фирменный, система «Суперклон». Я бы себе купил такой корпус — но запросили, как за звездолёт.
Уже около самого морга нас санитар окликнул. Даже не переоделся, на комбезе — адамова голова голографическая, сам — шикарен. В жизни не поверю, что на такую атласную морду с фирменными сканерами он себе честно заработал, таская каталки со жмуриками.
— Эй, — говорит, — ребята, мне тут шепнули, что вы упаковку для мозгов ищете?
— Есть? — говорю.
— Где ж, как не у меня, — ухмыляется. — Топить печку этими полешками — расточительно, нет?
Мида сморщилась.
— Фе! — говорит. — У тебя же — отходы…
А санитар, ехидно:
— Если вам нулёвая упаковка нужна, целиком натуральная, юная и прекрасная, то что ж вы в «Суперклоне» не закажете?
Подкусил.
Дэн говорит:
— Ладно, пойдём посмотрим. Лучше поюзанная упаковка, чем вообще никакой.
Он ухмыльнулся во всё хлебало — зубы керамические, в переднем резце — счётчик радиации в виде стразика.
Пошли.
Неприятно. С одной стороны, у них там криокамеры, всё культурно, но с другой — консервантами, дезинфекцией и гнильём не то, что разит, а, прямо скажем, пахнет. У меня обонятельные рецепторы настроены очень тонко, я проникся. Мида сморщила нос, а Дэн говорит:
— Давай, показывай уже, мы и так поняли, что ты у старухи с косой на побегушках.
А санитар осклабился, завёл нас в зальчик, где по столам был разложен всякий отработанный хлам, ношенный уже лет по восемьдесят минимум, и говорит:
— Щас я вам такой розанчик вынесу — обалдеете. За гроши. Спецназовец. Группа «Антитеррор». Герой. И, между прочим, ещё вполне годный — просто друзья ему на новый корпус скинулись. Сверхбыстрое клонирование, слыхали?
— Ага, ага, — говорю. — А старый он тебе подарил.
— Да ладно, — говорит. — Старый, вообще-то, подлежит утилизации, но жалко в крематрий, право слово. Лет тридцать, это не возраст. Роскошный, синтетические сухожилия, на них и сносу нет, позвоночник повышенной гибкости, а суставы…
И Дэн:
— Ну-ну. Послушать тебя, так он форменный танк — и непонятно, что это такой танк тут делает, почему не встал и не ушёл. Трепло ты.
Но Мида заинтересовалась.
— Мальчики, — говорит, — давайте посмотрим. Любопытно же.
— Ну, чего, — говорю. — Тащи.
Открыл холодильник, вытащил криоконтейнер. Мида говорит:
— Вот красавчик-то!
А он и точно — смазливый такой, бабам явно нравился. Ресницы в инее. Подбородок такой, скулы — одно слово: супермен. Мускулы, бицепсы, грудь колесом. А в груди — четыре дырки, в каждую можно палец засунуть.
Дэн говорит:
— Да ты что, опух? Его ж из автомата в упор приложили! Ты бы ещё пожарника предложил, который был — огонь, пока не сгорел в головешку!
Санитар ни грамма не смутился.
— А что, — говорит, — известно: профессиональная травма. Ему только и надо пару заплаток поставить и новый моторчик — всего делов. Тем более, что мозги у него уже и так вынуты — бери свои и пересаживай.
— Нам с дырками, — говорю, — и даром не надо. А новый мотор идёт дороже, чем этот дуршлаг. Пошли, ребята.
И мои повернулись к двери. А санитар загородил выход.
— Да ладно! Куда вы сразу — можно договориться! Я же вам его — почти даром! Он бы запчастями впятеро дороже обошёлся! А у меня ещё трансплантолог знакомый есть…
В общем, ясно. Надо сплавить, чем скорее, тем лучше. И странно, что на запчасти не разобрали — то ли не успели, то ли всё-таки поснимали всё, что оставалось ценного… вековечная история: божедому достаётся всё, что на жмуре осталось. Законная добыча.
Стали рассматривать — и точно. Переферию всю сняли, инфракрасный сканер вытащили, спутниковый телефон просто с мясом из виска выковыряли, фирменные полицейские глазки заменили дешёвкой какой-то… Хорошо, хоть потроха не тронули — хотя было что там трогать после четырёх пуль!
А санитар делал вид, будто продаёт упаковку с иголочки — и всё ему было нипочём. Ни стыда у людей, ни совести!
Мы вышли посовещаться. Пререкались полчаса; Дэн говорил, что на первое время бесхозному мозгу и такое тело сойдёт: «Вот ты бы стал привередничать на его месте?» — а я пытался донести, что мозг всё-таки штука нежная. Не годится его таскать, как портянку, и совать, куда придётся. Мида соглашалась то с ним, то со мной — в общем, в конце концов, мы пошли торговаться с санитаром.
