Не будите спящую принцессу - [5]

— Кто ж его препроводил и охраняет, если стражников нету?

— Поскольку данные обстоятельства можно приравнять к опасным для общественного спокойствия, я объявил временную мобилизацию добровольцев в городское ополчение, — пояснил бургомистр.

Это, по крайней мере, было разумно.

— Меня-то зачем звали, если сами так бойко управились?

Вассерсуп вздохнул.

— Нужно произошедшее как-то оформить, составить протокол, описание... а мы не очень знаем, как такие вещи делаются. У вас должен быть опыт...

— Вам бы лучше доктор сейчас подошел.

— Да вы сами посмотрите, на что наш доктор сейчас годится. Не привык он насильственные смерти лицезреть.

Доктор Обструкций, местный служитель медицины, в своем обычном состоянии мужчина крепкий и бодрый, от всех болезней вместо разных мудреных пилюль и микстур прописывавший целебные воды Киндербальзама, в данный момент больше всего напоминал студень. Он сидел на земле, ибо ноги у него подгибались, и рыдал. Сердобольная служанка из «Могучего Киндера» пыталась напоить его из большой оловянной кружки, не знаю уж киндербальзамом или пивом, но без особого успеха.

Я первый раз видела врача, который столь малодушно вел бы себя перед лицом смерти. До сих пор мне попадались такие, которым наличие трупа — или трупов — не мешало ни пить, ни закусывать. А что до опасных обстоятельств, то мне вспомнился доктор Халигали из ордена гидрантов. С виду был сморчок сморчком, но ни вражеская атака, ни нашествие из преисподней не мешало ему исполнять профессиональные обязанности. Стало быть, киндергартенские доктора — это какая-то особая порода. Впрочем, не мое это дело.

Прежде, чем переместиться в сторону жертвы, я спросила:

— А где стоял убитый, когда его поразила стрела?

— Да где лежит, там и стоял, — ответил Пулькер.

Остальные наперебой подтвердили его свидетельство.

Затем, как от меня и требовали, я произвела досмотр.

— Пишите, Пулькер. Убитый несомненно убит. Пал, стрелой пронзенный, точнее, болтом, в область переносицы. Жертва, по словам свидетелей, является Топасом Броско, портным, проживающим по адресу... ну, после впишете. Мужчина, на вид тридцати пяти-сорока лет, сложения астенического, парика не носил, бороду брил. Одет в синий кафтан, желтый жилет, рубашку в крапинку, розовые панталоны, коричневые нитяные чулки и черные козловые башмаки. То есть традиционный костюм киндергартенского гражданина. При себе имел кошелек, в котором находились — набор наперстков, подушка с булавками, ножницы и деньги в серебряных и медных монетах невысокого достоинства, общей суммой пятнадцать букеров. На безымянном пальце левой руки — гладкое кольцо белого металла.

— Он вдовец был, — подсказал Пулькер.

— Но родственники у него имеются?

— Верно.

— Так уточните у них, не пропало ли что-либо из его вещей.

В рядах горожан послышался ропот. Пришлось объяснить, что я вовсе не намереваюсь заподозрить кого-то из них в воровстве. Просто от меня потребовали действовать в соответствии с общепринятыми нормами. Вот я и действую.

— А теперь... — Я снова смерила взглядом расстояние от переулка Ласковых Телят до пивной, поглазела на флюгер. Нет, все-таки это был не дракон. — А теперь — вот что. Чтобы, срикошетив от флюгера, стрела вонзилось в лоб несчастному Броско, она должна была перевернуться в воздухе. Чего в природе не бывает. Это во-первых. Во-вторых, дабы вообще достигнуть переулка, стрела должна была лететь по совершенно немыслимой траектории. Из чего следует: естественным путем происходить события, так, как их излагают свидетели, попросту не могли...

— Стоп-стоп-стоп! — прервал меня бургомистр. — Этого, Пулькер, записывать не надо. Вы что, милиса, хотите сказать, что мы все лжем? Полгорода видело, как стрела отскочила от флюгера и поразила бедного портного, а вы, которой здесь вообще не было, утверждаете, что этого не произошло? Что же, по-вашему, случилось? За флюгером притаился стрелок, которому зачем-то понадобилось убивать безобидного портного?

Если бы дело происходило в другом городе, я бы именно это и предположила. Но для того, чтоб представить себе снайпера в Киндергартене, у меня не хватило воображения.

— Не кипятитесь, господин Вассерсуп. Я вовсе не желала подвергать сомнению правдивость показаний здесь присутствующих обывателей. Тем более, что меня и вправду здесь не стояло. Но заметьте — я сказала, что подобные события не могли происходить естественным образом...

— На что вы намекаете? Что стрелу кто-то заколдовал? Или навел порчу на Броско? Оставьте эти иностранные суеверия! У нас здесь не какая-нибудь дикая Гонория, а цивилизованное государство. И колдунов с ведьмами у нас не водится со времен Киндера Могучего. У нас даже алхимиков нет. А если кто-нибудь попробовал завезти к нам подобную чужеземную заразу, я бы об этом знал. Потому что единственный чужеземец, переселившийся в Киндергартен на моей памяти, вернее, чужеземка — это вы!

Я могла бы напомнить ему, что для импорта колдовства совершенно не обязательно переселяться в город на постоянное жительство. А посторонних людей в Киндергартене бывает достаточно. Торговцы, пребывающие на ярмарку, крестьяне из окрестных деревень, лесорубы, опять же. Но у меня не было охоты развивать эту мысль, да и не успела бы я этого сделать, поскольку Вассерсуп сообразил, что от его слов недалеко и до обвинения моей скромной особы, и сменил тон на примирительный.