Не буди во мне зверя - [39]

И, выбираясь на поверхность, я сказала себе, что если даже впереди меня ожидает смерть, то надо постараться продать свою жизнь подороже, что лучше умереть свободной…

И еще много всякого такого я наговорила, но когда увидела заход солнца и услышала шум ветра в листве деревьев и плеск воды, то моментально передумала умирать.

И смерть в бою потеряла в моих глазах всякую привлекательность.

Я почувствовала такое желание жить, что любая мысль о смерти уже внушала мне отвращение. Даже о смерти красивой и героической.

Но кроме естественных шорохов леса я услышала и другие звуки, которые хоть и не лишили меня почти сумасшедшего восторга, но все-таки заставили вернуться к реальности.

Там, за рекой продолжался бой. И автоматные очереди вносили тревожную ноту в идиллию осеннего вечера.

И здравый смысл подсказывал мне, что чем быстрее я удалюсь на максимальное расстояние от этих мест, тем больше у меня шансов остаться в живых.

Мне срочно нужно было добраться до ближайшего населенного пункта.

«Неважно какого, — размышляла я. — А там уже можно будет действовать по обстоятельствам».

Вспоминая сейчас ту ночь, я сама себе удивляюсь. Я же понятия не имела, где нахожусь, хотя бы приблизительно. В туфлях на высоком каблуке, без денег и документов, посреди леса, в полной темноте…

При этом я совершенно точно помню свои ощущения. Я была уверена, что все плохое уже позади, и совершенно не волновалась ни по одному из этих поводов. Наверное, я была в шоке.

И я отправилась напрямик через лесную чащу, ломая каблуки и царапая в кровь лицо и руки.

Оптимизма мне хватило на час.

Ровно через час пошел дождь со снегом и окончательно стемнело.

А еще через полтора часа на мне не осталось ни единой сухой нитки. Я чуть не падала на землю от усталости. И тут мое внимание привлек шум моторов и человеческие голоса.

А это значило, что где-то совсем рядом пролегала дорога, и там находятся живые люди, которые ездят в теплых сухих автомобилях. И с каждым шагом их голоса становились все отчетливее.

Часы блужданий по ночному лесу уже довели меня до того, что я была бы рада даже беглым уголовникам, лишь бы они не оказались друзьями Губошлепа.

И тем не менее я подбиралась к ним со всеми предосторожностями, на какие только оставалась способна.

Но когда узнала голос Грома — решила, что схожу с ума.

И потеряла сознание, не добежав до него нескольких метров.

* * *

С тех пор прошел месяц.

Зима уже полностью вошла в свои права, а я все еще немного покашливаю. Я все-таки умудрилась в ту последнюю ночь подхватить бронхит, и мне пришлось недельку проваляться в госпитале, прежде чем отправиться домой.

Но при мысли, что я отделалась легкой простудой, я каждое утро просыпалась на больничной койке с улыбкой счастья на перемазанной зеленкой физио — номии.

Но вернемся в ту холодную ноябрьскую ночь…

Пришла я в себя в машине в окружении перепуганных заботливых мужчин, чаще имеющих дело с оружием, чем с барышнями в обморочном состоянии, и по этой причине выглядевших очень забавно.

Мне в эти минуты все казалось забавным, и я хохотала всю дорогу до Москвы как сумасшедшая, болтала без передышки и веселила своих попутчиков периодическими признаниями в любви.

Они на самом деле казались мне такими симпатичными, что мне хотелось их всех расцеловать как ми — нимум.

Перед самой Москвой мне стало хуже, и на какое-то время я забылась тяжелым сном. А разбудили меня уже профессионально ласковые и умелые руки медицинских работников, помогающих мне перебраться на носилки.

Я лишь слабо улыбалась, когда они приводили меня в человекообразное состояние, отмывая в ванне и обрабатывая ссадины и ушибы.

Видимо, меня заставили выпить какое-то сильное снотворное, потому что я проспала целые сутки, а проснулась от голода и легкой головной боли.

Пару дней прошли для меня в полусне. Температура под сорок, уколы и так далее. Все это знакомо каждому, хоть раз в жизни побывавшему в больнице.

А когда мне стало немного легче, я наконец-то сообразила, что до сих пор ничего не понимаю.

Я не понимала, откуда в ночном лесу взялся Гром. Его ли люди атаковали центр Губошлепа. И если так, то как они о нем узнали.

Кроме того, мне ничего не было известно о дальнейшей судьбе самого центра, а по понятным соображениям она меня очень интересовала.

По всем этим причинам я не могла дождаться минуты, когда кто-нибудь удосужится все это мне рассказать. Но никто не торопился этого делать.

Я уже готова была сменить любовь к людям на лютую ненависть, и этого не произошло только потому, что именно в то утро ко мне в палату с букетом цветов пришел сам Гром.

Я со своим перевязанным горлом, наверное, выглядела очень забавно, потому что, глядя на меня, он не мог сдержать улыбки.

А когда я слабым голосом стала упрекать его и надула губы, он и вовсе развеселился.

В этот момент мне принесли куриный бульон, а за окном пошел снег. И только это примирило меня с действительностью.

Я, конечно, на себя наговариваю. На самом деле я страшно обрадовалась приходу Грома. И теперь сгорала от нетерпения и не могла дождаться, когда же он начнет свой рассказ.

Понимая мое состояние, он приказал мне пить бульон, а сам присел на стул у моего изголовья и стал тихонечко говорить.