Не буди во мне зверя - [35]

— Ты была моей матерью в предыдущем воплощении.

— Я?

— Конечно — ты, и ты вспомнишь это, я научу тебя этому. А до этого я была твоим мужем. Мы с тобой — «кармическая пара», понимаешь?

— Не очень, — честно призналась я.

— Ну, как тебе объяснить, нам суждено воплощаться с тобой в одно и то же время, в тех же самых странах, и каждый раз мы встречаемся, чтобы полюбить друг друга. Несколько раз мы были мужем и женой.

— И кто же из нас был… мужем? Наверное, я?

— И ты, и я, у нас же позади тысячи воплощений.

Ну вот. Мне осталось сказать лишь одно, почему я, по мнению Светы, поехала на ночь глядя незнамо куда и не успокоилась, пока не оказалась в нескольких километрах от центра.

Оказывается, я услышала зов. Тот условный сигнал, по которому наши души узнают друг друга во все времена.

Все. Больше не могу. Иначе я действительно сойду с ума. Потому что если поверить во все это…

А поверить я не могу. Хоть вы меня режьте.

Но так или иначе — получалось, что я действительно должна быть благодарна Светочке за то, что осталась в живых. Вернее, за то, что она меня не убила.

И если руководствоваться принципом «Пока дышу — надеюсь», то я сохранила шанс, во всяком случае, у меня оставалась слабая надежда выбраться из этого сумасшедшего дома еще в этом воплощении.

Меня разбирало любопытство, каким образом их любимый Евгений Матвеевич воспринял весть о возможности моего, как бы это получше сказать… визита в его центр или переезда на новое место жительства. И я спросила об этом у Светы.

— Не знаю, что у вас там было раньше, — ответила она, — но он чуть не сошел с ума от радости. Бегал по кабинету и повторял как заведенный: «Теперь посмотрим, как ты у меня запоешь». А меня называл всякими ласковыми именами и не знал, куда посадить. Что за «песенку» ты ему спела?

— Да есть у меня в запасе пара смешных куплетов, — ушла я от прямого ответа, и Света не стала уточнять подробностей.

Теперь мне все стало ясно. И о себе, и об истинных чувствах Губошлепа ко мне. Ему хотелось удовлетворить обиженное самолюбие и поставить меня на колени, как это случилось вчера с Жанной.

— Кстати, а что у них с Жанной?

— То же, что и со всеми, — спокойно ответила Света, — но, как бы тебе объяснить… она у нас «первая среди равных» и очень этим гордится. Она с самого начала работает с шефом, и у них, если хочешь, старая любовь.

— За что она так ненавидит меня?

— Ты знаешь, никто не может этого понять. У нас таких чувств, как ревность, не существует, а тут… словно белены объелась. Может быть, потому, что не считает пока тебя одной из нас? Ничего подобного с ней до сих пор не было. Но можешь не беспокоиться, больше она тебе ничего плохого не сделает.

— Побоится Евгения Матвеевича? — предположила я.

— И это тоже, да и мы тебя в обиду не дадим. Она не очень сильна, и то, что случилось с тобой в первый день, уже сейчас ей сделать бы не удалось.

— Почему?

— Считай, что мы тебе посадили на плечо ангела-хранителя.

* * *

Мы еще много о чем говорили — всего не упомнишь.

Например, о том, что по ночам в центре почти никто не спит. Это время здесь считается самым удобным для работы.

Что во время работы никому не возбраняется применять не только горячительные напитки, но и наркотики, причем довольно сильные. Поэтому сразу после сегодняшнего банкета все разошлись по своим рабочим местам.

А у Светки было что-то наподобие отпуска за отлично выполненное задание. Поэтому она смогла провести у меня всю ночь.

Два раза Светка бегала за печеньем и лимонадом и возвращалась с полными руками. Под утро вся моя постель была в крошках, и пришлось ее перестилать.

Несмотря на все «кармические заморочки», Светкины кулинарные пристрастия оставались совершенно детскими. Так, например, она призналась мне, что очень скучает по мороженому.

Его привозили в центр редко, а она «без него жить не может». И очень обрадовалась, услышав, что я могу за раз съесть четыре порции крем-брюле.

Ну, и так далее. Я же говорю, что она оказалась настоящей болтушкой.

И под утро мы совершенно развеселились и хохотали до слез, хотя я уже и не помню, по какому поводу.

А когда она наконец собралась к себе и мы уже попрощались, я не удержалась и спросила:

— Ну и как я там выгляжу… в мужском обличье?

— Очень хорошенький, — засмеялась Светка и послала мне с порога воздушный поцелуй.

ГЛАВА 12

После Светкиного ухода я заснула моментально, словно провалилась. Я запомнила ее последние слова, поцелуй, а дальше — хоть убей, ничего не помню.

Видимо, тут не обошлось без Светкиных «штучек», недаром в ответ на мои заверения, что я уже вряд ли засну, она прохихикала:

— А я тебе дурману подпущу, ты у меня и заснешь как миленькая.

Тогда мне эти слова показались безумно смешными, но, судя по всему, Светка и не думала шутить, хотя и заливалась вместе со мной, видимо, без всякого повода, просто за компанию.

Она вообще любила посмеяться и пошутить. Ничем иным я не могу объяснить, что всю ночь (вернее, весь день, потому что я продрыхла до самого вечера) меня преследовали кошмары, в которых я готовилась сдавать экзамен на право называться мужчиной, и экзамен этот потряс меня своей чудовищной натуралистичностью.