Не буди дьявола - [5]

– Не было?..

– Да, она хочет взять случаи, когда убийцу так и не нашли. И рана так и не затянулась по-настоящему. Неважно, сколько времени прошло, в эмоциональном плане это самый значимый факт их жизни: он создает мощнейшее силовое поле, необратимо меняющее жизнь. Передача будет называться “Осиротевшие”. Разве не гениально?

– Звучит интересно.

– Более чем интересно! Но главное – ты закачаешься. Это не просто идея. Она будет воплощена в жизнь! Начиналось все как чисто академический проект, но научный руководитель Ким настолько впечатлился, что помог ей оформить настоящую заявку. Он даже заставил ее заключить договоры об исключительном праве на съемку с некоторыми из будущих героев фильма, чтобы идею не украли. Затем передал заявку какому-то знакомому продюсеру с канала РАМ-ТВ. И представляешь, он хочет это снимать! Мгновение – и вместо нудной диссертации мы получаем блестящий профессиональный дебют, какой многим ее сверстникам и не снился. РАМ – это ведь самый крутой канал.

Гурни сказал бы, что РАМ больше всех каналов виноват в том, что новости превратились в шумный, пестрый, пошлый, дурманящий балаган паникеров. Но поборол искушение и промолчал.

– Ну так вот, – восторженно продолжала Конни, – ты, наверно, гадаешь, при чем тут мой любимый сыщик?

– Я слушаю.

– Тут несколько вещей. Во-первых, мне хотелось бы, чтобы ты за ней чуть-чуть присмотрел.

– То есть?

– Ну встретился бы с ней. Вник бы в то, что она делает. Посмотрел бы, верно ли изображает жертв насилия: ты ведь знаешь, что с ними происходит. Это для нее такой шанс. Если не наделает ошибок, перед ней такие горизонты!

– Хм-м.

– Мычание – знак согласия? Ну пожалуйста, Дэвид!

– Конни, я ни черта не понимаю в журналистике. – А то, что понимал, вызывало отвращение, но об этом Гурни тоже промолчал.

– Журналистика – это по ее части. Ума ей не занимать. Но она еще совсем ребенок.

– Ну так что тут нужно от меня? Возраст?

– Контакт с реальностью. Знание. Опыт. Широта перспективы. Глубокая мудрость, как результат… скольких раскрытых дел об убийствах?

Он решил, что вопрос риторический, и отвечать не стал.

Конни продолжала еще энергичнее:

– Она просто суперспособная, но одно дело способности, другое – опыт. Она разговаривает с людьми, у которых убили отца, или мать, или еще кого-то из близких. Ей важно не потерять чувство реальности. Ей надо видеть всю картину, понимаешь? Столько поставлено на карту, ей нужно знать как можно больше.

Гурни вздохнул.

– Боже, об этом же написаны тонны книг. Горе, смерть, утрата близких…

Она перебила его:

– Знаю, знаю, все это психоложество – проживание потери, пять стадий дерьмования, что там еще. Ей не это нужно. Ей нужно поговорить с кем-то, кому есть что сказать про убийства, кто видел жертв, их глаза, их ужас, с кем-то, кто во всем этом разбирается, а не просто написал книжонку. – Повисло долгое молчание. – Ну так что, ты согласен? Просто встретитесь с ней, посмотришь, какие у нее наработки и что она собирается делать. Что скажешь?

Гурни смотрел в окно на темное пастбище, и меньше всего его прельщала перспектива встречаться с дочерью Конни и сопровождать ее на пути в мир вульгарного телевидения.

– Конни, ты говорила о каких-то двух вещах. Какая вторая?

– Ну… – голос Конни заметно ослаб. – Еще у нее проблема с бывшим парнем.

– В чем проблема?

– То-то и непонятно. Понимаешь, Ким хочет казаться неуязвимой. Мол, никого она не боится.

– Но?..

– Но как минимум этот урод позволяет себе гнусные приколы.

– Например?

– Например, залез к ней в квартиру и разворошил вещи. Еще она тут обмолвилась, что у нее пропал нож, а потом появился снова. Я попробовала расспросить подробнее, но она молчит.

– Как ты думаешь, почему она об этом заговорила?

– Может, хочет попросить помощи, но в то же время не хочет. И никак не определится.

– Урода, наверное, как-то зовут?

– Его настоящее имя – Роберт Миз. Сам он представляется как Роберт Монтегю.

– Он как-то связан с ее телепроектом?

– Не знаю. Но чует мое сердце: дело хуже, чем она рассказывает. По крайней мере мне. Так что… Дэвид, ну пожалуйста! Пожалуйста! Мне больше не к кому обратиться. – Он не ответил, и она продолжала: – Может, это я себя накручиваю. Может, я все выдумала. Может, проблемы никакой и нет. Но если и нет, так было бы хорошо, если б ты послушал про этот ее проект, про этих жертв и их семьи. Для нее это так важно. Такой шанс, он раз в жизни выпадает. Она такая целеустремленная, такая увлеченная.

– Ты как будто дрожишь.

– Не знаю. Я просто… волнуюсь.

– Из-за проекта или из-за ее бывшего?

– Из-за всего сразу, наверно. С одной стороны, это ведь потрясающе, правда? Но у меня сердце разрывается, как подумаю, какая она целеустремленная, уверенная, независимая, что у нее дел невпроворот, а мне и не скажет, и ничем я ей помочь не могу. Боже, Дэвид, у тебя ведь у самого сын, да? Ты ведь понимаешь, что я чувствую?

Гурни уже десять минут как положил трубку, но все еще стоял у большого северного окна и все ломал голову, с чего Конни говорила так сумбурно, на нее это не похоже, и с чего он согласился встретиться с Ким, и почему, наконец, все это его так встревожило.