Не больно, не страшно - [26]

— Далась вам эта Матрица… — мрачно процедила Катя.

— Зря ты так. Матрица — это ответ на все вопросы. Стоит это один раз понять, и жизнь покажется гораздо проще…

— Вот Стас, кажется, тоже так думал, только ему это не помогло, — угрюмо заметила Катя. — А что было написано над дверью?

— «Cognosce te ipsum», «познай самого себя», — ответил Азат. — Вот Светлые, кажется, этот афоризм как руководство к действию не воспринимают, и очень зря, потому что в результате они не знают своих слабостей, на которых и попадаются. Они ведь что планировали — что эта мина вас там всех уложит, им и в голову не пришло, что Стас на нее пузом плюхнется. А должно было бы придти, поскольку это его святой долг, он всего лишь сделал то, что должен был сделать. Поступил, как положено Светлому, а они, чудики, этого не ожидали. «Зима опять пришла неожиданно!», блин. А мы вообще оказались настолько непричастны, что к нам просто никаких вопросов быть не может. Шеф вообще на югах греется, а мы сидим себе на попе ровно, «не был, не знаю, не участвовал», а в результате в выигрыше. И Инквизиторы тоже молодцы — заслали своих наблюдателей, те тихо-мирно постояли в сторонке, последили за порядком и присмотрели, чтобы все работали, как положено, а не халтурили. Ну и в результате мы имеем то, что имеем. Светлые сами облажались, абсолютно без посторонней помощи.

— Это что же, выходит, ради меня одной вся эта борьба не на жизнь, а на смерть затеяна? — отрешенно глядя в пространство, спросила Катя. — Это за что же мне такая честь?

— Потому что есть предположения, что ты потенциальная Великая, — сказал Азат.

— А это как?..

— Когда из категорий выйдешь, тогда и поймешь, наверное, — вздохнул Азат.

Они помолчали.

— Да уж, Светлым сейчас не позавидуешь, — с оттенком легкого сочувствия заметила Дина, задумчиво размешивая сахар в кружке с чаем. — Все эти их морально-нравственные терзания, которые так плачевно заканчиваются, какой в них смысл?

— По секрету скажу — они и сами не знают, — ухмыльнулся Азат. — Им вдолбили, что их высшая цель — служить Свету, и привет, дальше можно не думать. Вот ты, Катя, думаешь, что — этот дурачок, перед тем, как, образно выражаясь, на амбразуру броситься, хоть на мгновение задумался, на кой черт он это делает? Думаешь, помнил о своей высокой миссии и осознавал, что должен спасти людей? Да нифига подобного, если бы он задумался, не стал бы он на эту мину падать, плевать ему было на людей, он и сам так говорил. У него банально рефлекс сработал, уверен на сто процентов. У Светлых это на бессознательном уровне — «спасти людей». А еще лучше — «спасти человечество». Караул, Галактика в опасности! Благодетели, блин.

— Ненавижу, — тихо и зло произнесла Катя. — Ненавижу эту вашу собачью грызню неизвестно ради чего! Вы все подло поступаете — и Светлые, и вы!

— Не «вы», а «мы», — со значением поправил Азат.

— Нет, именно вы! Не хочу играть в ваши злые идиотские игры! Ненавижу вас — Светлых, Темных, Инквизицию, всех!

— Катюша, девочка, это, конечно, неприятно, но, к сожалению, это жизнь. К этому придется привыкнуть.

Катя промолчала.

Дина тревожно взглянула на Азата: аура у Кати была очень нехорошая, напоминающая ауру мечущегося в бреду тяжелого больного.

— Она в обморок не упадет? — тихо спросила Дина. — Ты сильнее ее, можешь забрать хоть часть негатива?

— Не стоит, — ответил Азат. — У тебя «Ария» на компе есть? Включи лучше, пусть послушает. На наших «Ария» хорошо действует, получше всяких антишоковых препаратов. Что-нибудь легенькое, нейтральное, «Засыпайку» девчачью какую-нибудь…

Дина кивнула, с минуту покопалась в папках с музыкой, послушно отыскала «Потерянный рай» и убавила громкость динамиков, чтобы песня звучала приглушенно. Но рука почему-то дрогнула, и вместо «Потерянного рая» заиграла совсем другая песня:

«Кто сказал, что страсть опасна, доброта смешна,

Что в наш век отвага не нужна?

Как и встарь, от ветра часто рушится стена,

Крепче будь — и буря не страшна!»

Азат недоуменно пожал плечами, вопросительно взглянул на Дину, она в ответ только развела руками. Катя по-прежнему сидела неподвижно, глядя в пол, ее предобморочная аура не менялась, даже наоборот, пошла конвульсивными волнами.

«Кто сказал — один не воин, не величина,

Кто сказал — другие времена?

Мир жесток и неспокоен, за волной волна,

Не робей — и не собьет она!»

Диана ехидно посмотрела на Азата: «Не действует твоя терапия!» Азат дернул плечом: «Что поделаешь, бывает…»

— Ладно, — сказал он. — Катя, постарайся успокоиться. Все пройдет, забудется, все будет хорошо.

Азат взглянул на часы, вспомнил, что уже десять минут, как он должен быть в другом конце города, чертыхнулся, кивнул Дине и выскочил в коридор. Пока он сбегал по лестнице, прыгая через три ступеньки, ему вдогонку все еще звучала старая «Ария»:

«Кто сказал — борьба напрасна, зло сильней добра,

Кто сказал — спасайся, вот нора?

Путь тяжел, но цель прекрасна, как огонь костра,

Человек, настал твой час, пора!»

«Что-то Дина неподходящее врубила, — с раздражением подумал Азат. — Прямо, тьфу-тьфу-тьфу, на гимн Светлых тянет. Умница, блин, удружила!..»

И уже сидя в машине и отъехав на добрых полкилометра от Марсова Поля, Азат все еще слышал сквозь Сумрак: