Не бей копытом - [26]

Вы догадались. Это была Дженни, - миссис Питер Шофилд, - и была она, как говорится, на точке кипения.

Глава 10

.

Бонни снова плакала, уткнувшись в меня. Я заставил себя поднять взгляд на Дженни, - та стояла в своей обычной негодующей позе, уперев кулачки в бедра, и смотрела сверху на нас. Я не знал, что сказать.

Дженни несколько слов нашла. Я не буду их повторять. Она выпалила свою тираду, но отнюдь не выпустила пар. Ее лицо меняло выражение, отражая кипение мыслей, и я смотрел на неё как завороженный. Она и в самом деле выглядела величественно. Казалось, она была в тридцать футов ростом, и глаза её напоминали сигнальные огни десятитонного грузовика.

Неожиданно она наклонилась, схватила край простыни у Бонни под подбородком и сдернула её с кровати. Так мы и лежали, с ножом между нами, в крови - и под жирным потолком. По тому, как она захлопала глазами, я видел, что нож и кровь её притормозили. Заодно она хорошо разглядела, что я был в трусах. Но это были детали. Начнем с того, что оставалось невыясненным, как мы попали в такое положение.

Теперь Бонни дрожала, как лист. Она была смелой девушкой. Она не боялась водить дружбу с такими типами, как Панчо и Мигель. Она не боялась лечь со мной в постель и, вполне возможно, располосовать мне ножом живот. Но она испугалась Дженни Шофилд, и испугалась всерьез. Губы у неё посинели, и я слышал, как стучат её зубы.

- Вставай, - процедила Дженни сквозь зубы.

По части того, что она хотела, вопросов не было, но Бонни была слишком напугана, чтобы сразу встать. Дженни шагнула к ней, и Бонни торопливо сползла с кровати на колени, как-то наконец сумев подняться на ноги. Дженни указала на ванную.

- Туда! - приказала она.

Бонни покорно направилась в ванную.

- Подожди! - сказала Дженни.

Бонни автоматически остановилась, спиной к нам. Дженни подошла, чуть сбоку, хорошо примерилась и влепила ей оплеуху, один из самых великолепных шлепков, которые я когда-либо видел.

- Ай! - раздался вопль Бонни.

- Иди туда! - сказала Дженни.

Бонни устремилась в ванную. Она начала закрывать дверь, но Дженни её распахнула. Один за другим она собрала нежные предметы туалета, валявшиеся кучей на кресле, и швырнула их следом. Бонни пятилась, пока не наткнулась на унитаз, - дальше пятиться было некуда. Дженни швырнула ей туфли, не пытаясь попасть. Бонни замерла у фаянсового предмета, как загипнотизированная. Дженни взялась за дверную ручку.

- Будь так любезна, - сказала она громко и отчетливо, - прикрыть свою маленькую, детскую, развратную задницу.

И со стуком захлопнула дверь.

Наступило молчание, - всеобщее, упорное, длившееся, казалось, лет тридцать. Я состарился, умер, родился вновь, полдюжины раз перебрал времена года и в уме предавал Эль Лобо, дона Луиса Альвареса, Панчо, Мигеля, а также губернатора Байя Калифорния в руки испанской инквизиции. С полсотни раз я беззвучно прочищал горло. Наконец оно повиновалось.

- Кхм... Дженни - начал я.

- Питер Шофилд, - сказала она спокойно, - пытаясь мне что-то сказать сейчас, ты рискуешь получить в суде девяносто лет выплаты мне содержания, каждый месяц и точно в срок.

Она расхаживала рядом с кроватью, бросая взгляды в сторону ванной комнаты. На девятом или десятом повороте и спустя три минуты после того, как она шлепнула Бонни по заду, она подошла к двери.

- Я бы для вечернего приема могла одеться быстрее.

Три секунды спустя дверь ванной комнаты приоткрылась на пару дюймов. Дженни отступила. Дверь приоткрылась шире, Бонни бочком устремилась к выходу. Она была полностью одета. Глаза её покраснели, губы дрожали. Мне было жаль её, и я хотел подмигнуть ободряюще, но боялся, что Дженни увидит. Понурив голову, она открыла дверь и вышла.

Не меньше минуты спина Дженни держалась прямо. Потом плечи её начали опускаться и обмякать. Она медленно повернулась, лицо её было сумрачным и жалким. Неловко ступила, удержала себя, потом рухнула в кресло и начала колотить по ручке - сильно и методично - крепко сжатым кулачком.

- О-о! - простонала она, с трудом подавляя слезы. - О, черт, черт бы побрал весь этот поганый мир!

Потом она заплакала.

Это была одна из тех домашних ситуаций, в которых единственное, что может сделать нормальный американский мужчина, это лежать, не шевелясь, и не открывая рта. Я старался выдерживать это, как мог, но, в конце концов, дал трещину. Не очень широкую, небольшую. Следя одним глазом за Дженни и двигаясь с великой осторожностью, я перебрался на кровати туда, откуда мог дотянуться до телефона. Я снял трубку, и очень скоро кто-то ответил. Я назвал свое имя и номер комнаты.

- Си, сеньор? - ответил парень.

- Принеси бутылку выпивки, - сказал я.

- Си, какой именно, сеньор?

- Какая, к черту, разница?

Я положил трубку. Немного погодя Дженни встала из кресла и пошла в ванную. Я остался лежать. Я посмотрел рядом с собой, туда, где сумасшедшая золотая девушка по-воровски лежала со своим стилетом. Я чувствовал, как у меня стягивает место, где засыхала кровь, и подумал, что надо хотя бы вытереть её, но потом решил оставить так. Это было все, что я мог предъявить в качестве свидетельских показаний в свою защиту. Я бы хотел, чтобы крови было немного побольше. Я взял нож и поразмыслил над тем, а не сделать ли свидетельство в пользу защиты более убедительным, потом отверг эту затею, как несерьезную. Бросил нож на кровать рядом с собой, и как раз Дженни вышла из ванной комнаты.