Не беспокоить - [23]

Мистер Макгир спешит защитить свои бобины. Мистер Сэмюэл говорит, щелкая фотоаппаратом:

— Дивно, дивно! Его улыбка похожа на восторг во весь рот, какой вам выдаст любая королева красоты в момент избрания.

— Совсем не стала бы сравнивать, — говорит Элоиз.

Новобрачный бодр, силен, увертлив. Он с мясом вырывает молнию из красного вельвета и вытанцовывает из своего костюма. Затем, восторженно скача, не без трубных воплей и дальнейшего ущерба для убранства комнаты, он сдирает с жены манто, увлекает ее в угол и на нее падает. Пабло бросается ей на выручку.

— Оставь его. Имеет полное право, — говорит Листер.

— На свадьбе права не имеет, — возражает его преподобие. — Что за манеры.

Сестра Бартон рыдает, ревет буря, Элоиз атлетически борется и наконец вырывается и убегает из зоны записи звука и зрительного ряда.

— Расческу дайте, — говорит она.

Кловис задувает свечи.

Мистер Сэмюэл замечает:

— Еще, конечно, серьезная понадобится обработка.

— В моем положении, — стонет Элоиз. — И я туфлю потеряла.

Новобрачного держат сестра Бартон, Адриан и Пабло. Элинор его прикрывает вышитой скатертью.

— Укусите его за палец, пусть угомонится, — велит Кловис сестре Бартон.

— Делал человек, что ему положено, — замечает Адриан.

Листер говорит:

— Короли и королевы прежних дней осуществляли брачные отношения свои прилюдно. На ложе о четырех столбах, под балдахином. Весь двор должен был стоять и наблюдать, как трясется балдахин, когда Мария, королева Скотов, вышла за французского дофина, в сравнении с которым наш друг с чердака — подлинный Эйнштейн. Итак, милая моя Элоиз, никто теперь не сможет оспаривать истинность твоего брачного союза на том основании, что отношения-де не были осуществлены прилюдно.

— Не были они осуществлены, — говорит Элоиз. — Едва не были.

— На взгляд наивного объектива, брак был осуществлен, — настаивает Листер. — Не так ли, мистер Сэмюэл?

— Да, — заверяет мистер Сэмюэл. Но никто не слушает.

Листер протягивает его преподобию перо и два листка машинописи.

— Свидетельство о браке, — говорит он. — Не подпишете ли, ваше преподобие? Я расписался уже. На копии.

Его преподобие озирается, как бы не понимая, где он оказался.

— Подписать? — Он бормочет. — Да-да, разумеется, я поставлю свою подпись. И счастливая чета должна тоже подписаться.

Всех осияв улыбкой, он вынимает очки, кладет этот листок бумаги на тонкий молитвенник Элинор и ставит свою подпись.

— Теперь молодой, — он говорит, — потом молодая.

— Укусите его за палец, — велит Кловис сестре Бартон, — или вы уволены.

Вся в слезах, она берет ликующего пациента за мизинец и кусает. Он начинает хихикать и потом еще долго никак не может перестать. Листер вкладывает в пальцы ему перо и, подняв листок вместе с твердой книжкой на удобный уровень, водит бессильной, весело-податливой рукой по отведенному месту, покуда там не вырисовывается «Густав Э. Клопшток».

— Энтони — слишком долго было бы, — объясняет Листер. — Никогда не знаешь, сколько продлится у него период просветления. Теперь ты, Элоиз.

Элоиз берет перо и расписывается над печатным адресом, на отведенном месте.

— Завтра оформим, — говорит Листер. — Уже без четверти семь. Время летит. Сестра Бартон, Пабло вам поможет. Приготовьте теплое питье — и сделайте укол.

— Мне надо домой, спать, — говорит его преподобие. — Куда я подевал свой мотоцикл? — Он озирает разоренную гостиную.

— В такую непогоду, — говорит Листер, — вам никак нельзя катить в Женеву, ваше преподобие. У нас есть для вас постель. У нас всегда будет для вас постель. Элинор, проводи его преподобие к нему в комнату.

— Как это любезно, как это мило в подобных обстоятельствах, — говорит его преподобие. — Я хочу показать одну вырезку Сесилу Клопштоку.

— Барон велел не беспокоить.

— Доложите ему, что я хочу его видеть, когда он проснется.

V

— Не забудьте, — говорит Листер, — что, имея дело с богачами, журналисты более всего интересуются сплетнями прислуги. Популярные глянцевые журналы заменили людскую в современном обществе. Наше положение по своей выигрышности не имеет параллелей в истории. Карьера на стезе домашних услуг есть дело будущего. Личным секретарям знаменитостей тоже, впрочем, жаловаться грех. Дай-ка мне еще чашечку кофе, будь добра, Элинор. Скоро пора идти наверх, переодеваться.

Они сидят за большим столом, и завтрак, кажется, столь же быстро близится к концу, как он внезапно начался. Гроза, притихнув в непосредственной близости от дома, по-прежнему ярится над озером и над горами. То и дело слышен стук, молящие крики у двери черного хода. Никто не обращает на них внимания.

— Есть в этом доме виноград? — спрашивает Элоиз.

— Нет, ты все умяла, — отвечает Кловис.

— А вот и ошибаетесь, — говорит Айрин, — потому что я ей огромнейшие грозди из Женевы привезла. Они в буфетной. Один любовник преподнес, который стюардом летает на первом классе TWA[12].

— Айрин, какое сокровище потеряли в тебе Клопштоки в связи со своей кончиной! — говорит Листер.

Айрин скромно опускает взор в тарелку с остатками еды. Кловис зевает, упирает локти в стол, подбородок в ладони.

— О, как я измучен, — говорит он. — Как хочется лечь, наконец, в постель.