Не ангел - [259]

— И… что вы почувствовали?

— О, — улыбнулась Сюзанна, — вы не поверите, но ничего страшного, даже наоборот. Я постепенно привыкла к этой мысли. Меня такое совершенно не смутило, нисколько. Наоборот, показалось возвышенным, декадентским. Вольготной жизнью вдали от провинциального Илинга и рутинной работы отца. А потом… в общем, Лотиан постепенно становился довольно… несносным. При всех его условностях, вольных взглядах он страшно опасался того, что правда когда-нибудь выйдет наружу. Он предложил мне распустить слухи о том, что у нас с ним роман, устроить своего рода дымовую завесу. Меня это потрясло. Я сказала, что не хочу такого делать, а он ответил, что это в моих же интересах, потому как, если станет известно, будто Фредди голубой, для моих родителей это окажется страшным потрясением. В общем, Лотиан устроил своего рода шантаж.

— Ужас какой! — не сдержался Гай.

— Да, он вообще тяжелый человек. Но тогда я, конечно, этого не понимала. Я была ослеплена им. И потом, как я уже говорила, все казалось мне таким возвышенным. Короче говоря, я позаботилась о подобных слухах, потратив на это полтора семестра. А потом Фредди ему надоел, и он его бросил, вот так просто взял и бросил, как вещь. Фредди был в отчаянии, запустил учебу. Сказал, что вообще уйдет из университета. Ему тогда было почти девятнадцать, и он отправился во Францию.

— И что?

— И погиб, — сказала Сюзанна. Голос ее дрогнул. — Спустя всего три месяца. — Она долго молчала, будто собиралась с мыслями. Затем опять заговорила: — Но прежде чем это произошло, дело приняло дурной оборот. Один из преподавателей как-то узнал об отношениях Фредди и Лотиана. Однажды вечером Джас пер Лотиан пришел ко мне в комнату и потребовал, чтобы я убедила этого человека в том, что мой брат увлекался только женщинами и ничего подобного с ним никогда не случалось. И если бы это произошло, я бы знала, потому что у нас с Лотианом был… даже не роман, а настоящая любовная связь. Это была гнусная клевета, и я не собиралась сама себя позорить, тем более безвинно, однако Лотиан заявил, что если я этого не сделаю, то он расскажет родителям о Фредди. И намекнул, что экзамены мне не сдать. И я… пошла на это. Не знаю, поверил ли мне тот преподаватель, но, как бы то ни было, я сказала ему все, как требовал Лотиан. Я сама себя возненавидела, была себе противна. Самое смешное, что меня никогда не волновали вопросы подобного рода, я имею в виду гомосексуализм. И я не находила в этом ничего предосудительного. Мы с Фредди постоянно говорили на эту тему. Брат утверждал, что он таким родился… ну, то есть вообще никогда не интересовался девушками.

— Страшно представить, — сказал Гай, — ведь Лотиану грозила тюрьма.

— Да, наверное. — Сюзанна снова надолго замолчала. — Так или иначе, прямо перед моими выпускными экзаменами мы получили известие, что Фредди погиб. Экзамены я сдала очень плохо, и Лотиан меня стыдил при всех. Он сказал, что я его подвела, опозорила весь колледж. Не знаю, наверное, все навалилось как-то сразу, я не справилась, и вот тогда у меня и случился нервный срыв. И я несколько месяцев пролежала в больнице. Лотиан несколько раз навещал меня, вроде бы заботился, интересовался, все ли в порядке, а на самом деле просто хотел удостовериться, что я не разболтала о них с Фредди во время гипноза или под воздействием лекарств. Он неустанно повторял мне, что никто никогда не должен об этом узнать. Честно говоря, мне показалось, он пытался внедрить эту мысль мне в подсознание. А между тем перед моими родителями он предстал добрым и по-отечески заботливым человеком. Лотиан выказывал живейший интерес к моей болезни, к лечению и уходу, предлагал каких-то знакомых психиатров, готовых мне помочь. Мои родители — люди простые, они почитают авторитеты, и такие личности, как Лотиан, производят на них огромное впечатление. Они знали, что он учил Фредди и был его наставником, чуть ли не другом, а тот постоянно внушал им, каким блестящим студентом был Фредди, как легко далась бы ему степень бакалавра и что вообще его ждало блестящее будущее. Под этим как бы косвенно подразумевалось, что мне и не снились такие успехи и в университете мне, честно говоря, не место и так далее. В общем, он сильно унизил меня в глазах родителей.

— Но почему вы позволили ему так себя вести? — спросил Гай.

— Не забывайте, что я действительно была очень больна, — улыбнулась Сюзанна. — И не в силах была одолеть его. Родители уверовали в то, что он замечательный, постоянно твердили, как мне посчастливилось иметь такого учителя и друга. Он стал мне мерзок, просто отвратителен. Слава богу, уже два года, как я с ним не общалась. Держалась подальше от колледжа, никогда не ходила на встречи выпускников и прочие мероприятия. Лотиан поддерживал отношения с моими родителями, всегда интересовался мной, посылал им рождественские открытки, звонил. Но когда я выяснила, что вы мне прислали письмо, а он велел им не отдавать его, я сразу поняла: тут что-то крайне важное.

— Да, так и есть, — кивнул Гай, — крайне важное. Я так благодарен, что вы мне все рассказали. Хотя и не вполне понимаю, почему вы решились на это.