Не ангел - [166]

— Ну что ты, Себастьян, — сказала она храбро, хотя больше всего на свете боялась, что он так и сделает. — Нужно пригласить ее, это и ее праздник, не только твой, ты сам говорил, что она поддерживала тебя, пока ты писал книгу.

— Я знаю. Но не могу. Не хочу видеть вас в одной комнате, я не выдержу. Видеть ее и знать, что это моя жена, а затем видеть тебя…

— Но ведь и Оливер будет там.

— Это я могу вынести, — бодро ответил он, — я к этому привык. И ты, должно быть, тоже.

Все взгляды устремились на Себастьяна.

— Леди Селия, — сказал он, с поклоном обращаясь к ней и улыбаясь. — Леди и джентльмены! Что мне сказать? Я мечтал о подобном вечере. И все же никогда не помышлял, что это случится. Я невероятно счастлив, Оливер, и должен признаться, для меня особенно приятно издаваться у вас. По ряду причин.

Взгляд Себастьяна остановился на Селии, и та отвернулась. «Это опасно, — подумала она, — он играет с открытым огнем». Она взглянула на него, стоящего в свете свечей, такого невероятно красивого и полного энергии, а потом — на Оливера, все еще болезненного, хотя сегодня, безусловно, выглядевшего прекрасно в белом галстуке и фраке, и уже в сотый, тысячный раз постаралась не сравнивать их. Как странно, что они здесь, все трое, разобщенные и вместе с тем объединенные книгой Себастьяна — этим могучим, опасным катализатором — и ею самой, которая, по сути дела, и свела их вместе, и оторвала друг от друга.

— Мне хотелось бы выразить особую благодарность леди Селии, — продолжал Себастьян. «Ради бога, Себастьян, не нужно, не нужно». — Без нее вообще не было бы этого издания. Огромное спасибо также мисс Томас за ослепительную обложку. — Он почтительно поклонился Джилл, и та кивнула в ответ. — Без этих леди книга не вышла бы и сегодня мы бы не сидели здесь.

— Спокойно, Себастьян, — колко заметил Пол Дэвис, и все засмеялись.

— И все же именно леди Селия оценила потенциал моей книги и успешно боролась за нее, рискуя навлечь на себя гнев мужа размером выплаченного автору гонорара. — («Себастьян! Остановись!» Но Оливер улыбнулся и послал ей воздушный поцелуй. «Слава богу, он выпил уже изрядно шампанского», — подумала Селия.) — И поэтому мне снова хочется поднять бокалы! — воскликнул Себастьян. — За Селию и Оливера Литтонов, за то особое качество и блеск, которые присущи всем их публикациям, и за уникальный сплав их талантов.

— Ну что ж, — сказал Оливер, когда машина подкатила к дому, — вечер удался на славу. Все было просто замечательно. И прав Себастьян, он более всего обязан тебе. Заслуженная похвала, моя дорогая. Заслуженная.

Селию охватил такой стыд и сознание вины, а вместе с тем и такая радость от публичной похвалы, что в ту ночь она легко, почти с восторгом отдавалась Оливеру.

— Чай? Прекрасно, — сказала ММ, — спасибо.

— Пожалуйста. Мне жаль, что с нами не будет малыша, но я смогу хотя бы повидаться с вами. Тогда, может быть, возле универмага «Фортнум энд Мейсон»?

— Замечательно.

— Хорошо. Тогда в четыре часа. У меня в руках будет экземпляр «Спектейтора», и я буду в темно-сером пальто.

В темно-сером пальто оказались еще несколько человек, но ММ сразу узнала Гордона Робинсона. Он был невероятно высок — больше шести футов — и обладал довольно запоминающейся внешностью: густые седые волосы, аскетическое лицо. Он поклонился ей, сняв свой черный гомбург[27], и с улыбкой пошел навстречу.

— Миссис Литтон, как я рад наконец встретиться с вами. Позвольте?.. — Он указал на кресло рядом, которое она завалила свертками.

— Конечно.

— Рождественские покупки?

— Ну… да. Вообще-то, в основном для Джея. Боюсь, я балую его. Стараюсь не баловать, но…

— На то они и дети, — рассудительно заметил Гордон Робинсон, — я так всегда думал. Самому мне не выпало счастья иметь хорошую семью, но если бы это случилось, то я уверен, что стал бы самым снисходительным отцом.

ММ не сочла возможным спрашивать, почему ему не выпало такого счастья, — это было бы довольно неуместно.

Она выпила с ним чаю с бо́льшим удовольствием, чем полагала, ей было приятно посидеть в компании хоть кого-то, помимо леди Бекенхем и Дороти, а Робинсон оказался хотя и вполне серьезным, но очень милым человеком и интересным собеседником. Он был юристом и работал в одной из фирм Сити, жил он один в Сент-Джонс-Вуд, потому-то он и оказался в том месте, где сбил Джея. Робинсона мучили постоянные угрызения совести из-за того, что ему пришлось поместить престарелую мать в дом призрения.

— Я пытался справиться сам и с помощью сиделки, но в конце концов это стало нереально. Надеюсь, ей там хорошо, но…

— Конечно хорошо, — согласилась ММ, — и ей наверняка не хотелось быть для вас обузой.

— Она не обуза, она вообще святая. — Когда он говорил это, его глаза делались какими-то удивленными, и ММ это нравилось, как и его чувство юмора.

Робинсон сказал ей, что был единственным ребенком в семье.

— Не знаю, хорошо ли это, но в целом, мне кажется, благоприятно влияет на юную жизнь.

— Надеюсь. Джей тоже единственный ребенок. Но у него есть двоюродные братья и сестры, и он любит бывать с ними.

— Правда? А скажите, миссис Литтон, вы имеете какое-то родственное отношение к литературным Литтонам?