Назначение в никуда - [7]

Река впереди делала поворот меж крутыми берегами. На самой широкой точке стоял плоский, покрытый лесом остров.

– Что-нибудь из этого вам знакомо? – спросил Байярд. – Были вы здесь когда-либо раньше?

– Нет. Ничего особенно похожего. Просто река и остров.

– Не просто остров, мистер Кэрлон, – сказал Байярд. – Взгляните поближе. – В его голосе прозвучала нотка подавленного возбуждения.

– Там есть здание, – сказал я, разглядев массивную кучу камня, завершающуюся башнями, как у замка.

– Довольно знакомое здание – известное как Шато-Гайяр, – заметил Байярд и посмотрел на меня. – Значит для вас хоть что-нибудь это имя?

– Я слышал о нем. Довольно старое, не так ли?

– Примерно восемьсот лет.

Пока мы беседовали, челнок скользил через реку к каменным стенам и башням крепости. Байярд отрегулировал рычаги, и мы остановились, повиснув в пространстве примерно в пятидесяти футах перед высокой стеной. Там рос плющ, и сквозь темную листву просвечивал старый, как скалы над ним, камень.

– Мы в пятидесяти футах от центра резонанса, – произнес Байярд. – Это где-то ниже нас.

Стена перед нами скользнула вверх, поскольку челнок спускался вертикально. В каменной кладке виднелись узкие бойницы между обветренных контрфорсов, как когтями сжимавших каменный фасад.

Мы остановились у основания стены.

– Наша цель где-то на двенадцать футов ниже этой точки и приблизительно в шестидесяти футах на норд-норд-ост, – пояснил он.

– Значит, где-то в фундаменте, – ответил я. – Кажется, нам не повезло.

– Вы скоро столкнетесь с еще одним необычным испытанием, мистер Кэрлон, – предупредил Байярд. – Не теряйте вашей невозмутимости. – И он хлопнул по выключателю.

Вид на экране исчез в какой-то разновидности светящейся голубизны цвета газового пламени, и все-таки выглядевшей твердой. Он передвинул рычажки, и призрачная стена скользнула вверх. Линия булыжника, служившего поверхностью, проплыла мимо, как вода, поднимающаяся над перископом, и экран вернулся к твердой голубизне с ясно определенными линиями слоев, пересекаемых под углом. Несколько врезанных камней, более темная тень на голубом, как желатиновые лампы, плавающие в аквариуме, несколько изогнутых корней, бледных и просвечивающих, куски битой посуды. Экран становился темнее, почти непрозрачным.

– Мы сейчас в твердой породе, – сказал Байярд холодным тоном, как если бы показывал дома кинозвезд.

Мы остановились, и я почувствовал, будто несколько миллионов тонн планеты толкнули меня. Это дало мне странное ощущение, словно я был дымным облачком, этаким газообразным гранитом, ограниченным тонкой скорлупой.

– Машина, я бы сказал, совершенная, – проворчал я. – Что еще они может делать?

Байярд выдал легкую улыбку и дотронулся до панели управления. Текстура скалы закружилась вокруг нас, как грязная вода с просачивающимся сквозь нее мутным светом. Мы продвинулись вперед примерно на десять футов, проскользнули сквозь стену и оказались в комнатке с каменными стенами и потолком, без окон и с толстым слоем пыли на всем. После путешествия сквозь скалу здесь было почти светло, так что можно было видеть кое-какие вещи: лохмотья на стенах, оставшиеся от сгнивших гобеленов, грубо сколоченная из неровных досок деревянная скамья с кучей пыли на ней, несколько металлических блюд и кубков, украшенных узором из цветных камней, безвкусно выполненные ювелирные изделия, обломки проржавевшего железа.

– Я думаю, мы что-нибудь найдем, мистер Кэрлон, – вымолвил Байярд, и на этот раз тон был менее холодным. – Выйдем?

Он сделал что-то со своими рычагами, и мягкое гудение, о котором я уже забыл, хотя и слышал, сбежало со шкалы. Сцена на видеопласте исчезла, как будто выключился прожектор. Он щелкнул еще одним переключателем, и жесткий белый свет засиял среди черных стен, отбрасывая в углы причудливые тени. Панель скользнула назад, и мы вышли. Пол под нашими ногами был покрыт толстым ковром пыли, запах вечности в воздухе походил на запах заплесневелых книг во всех библиотеках мира.

– Старый склад, – произнес Байярд той разновидностью шепота, что исходит из потревоженной могилы. – Опечатанный, вероятно, много веков назад.

– И очень нуждающийся в метле, – добавил я.

– Одежда, дерево и кожа сгнили напрочь, за исключением того, что стащили, и большая часть металла окислилась.

Я пошевелил кучу ржавчины носком. Оставалась чешуйка размером с блюдце. Байярд опустился на колено, пошуровал в ржавчине и поднял чистый погнутый кусок.

– Это genouillere, – сказал он. – Наплечник; часть рыцарского доспеха.

Достав прибор, похожий на счетчик Гейгера с кабельным питанием, он обвел им всю комнату.

– Здесь за работой экстраординарные силы, – вымолвил он. – Отметки напряжения поля Сети вышли за пределы шкалы.

– Значит?

– Ткань реальности натянулась до точки разрыва. Это почти так же, как бесконечность в континууме – трещина в последовательности энтропии. Силы, подобные этим, не могут существовать, мистер Кэрлон, недолго, во всяком случае, без нейтрализации!

Он зафиксировал регулировку на инструменте, поворачиваясь кругом, чтобы нацелить его на меня.

– Кажется, вы представляете собой фокус сильно поляризованного потока энергии, – сказал он, подошел ближе, направляя прибор на мое лицо, повел им вниз по моей грудной клетке и остановился на какой-то вещи, находившейся на моем бедре. – Нож, – сказал он. – Могу я посмотреть на него?