Найти и обезглавить! Головы на копьях - [10]

– Неужто кригарийцев? – Пивной Бочонок недоверчиво нахмурился.

– Нет, не их, – помотала головой Ринар. – У командира этих наемников такое забавное имя… Не могу точно вспомнить, но что-то похожее на Мешок или Тюк…

– Может быть, Бурдюк? – предположил монах. – Аррод Бурдюк?

– Ага, он самый, – закивала Ойла. – Ты его знаешь?

– Да кто же из нашего брата-наемника его не знает! – хмыкнул ван Бьер. – Плечом к плечу я с ним не воевал, но много о нем наслышан. Если ты говоришь правду, и сир Ульбах получил под свое командование отряд Бурдюка, значит, дело и впрямь намечается серьезное… Не понимаю только, зачем им можешь понадобиться ты, ведь у Аррода есть свои следопыты, и не самые худшие… Впрочем, по дороге к Дырявой скале у нас будет время над этим поразмыслить. А сейчас, маленькая леди, давай-ка поешь, а потом мы с тобой займемся похоронами. Зейн был славным человеком и заслуживает того, чтобы его зарыли в могиле, а не бросили на пир воронам… Да и мне, пожалуй, на сегодня хватит. Нельзя с непривычки заигрывать с тернийским бренди – так и поражение потерпеть недолго.

И ван Бьер, отхлебнув напоследок из бутылки, решительно запечатал ее, а затем отдал мне, дабы я отнес ее обратно в тележку…

Глава 4

Само собой, что мы при всем желании не могли добраться до Дырявой скалы на следующее утро. И потому что шли туда пешком, и потому что потратили много времени на погребение Зейна Ринара, ведь среди нас не было ни одного полноценного могильщика. В повозке у охотников нашелся заступ, но работать им Баррелию мешала больная нога, а нам с Ойлой – отсутствие силенок. Вот мы и ковыряли по очереди заступом каменистую землю, прежде чем выкопали более-менее глубокую яму. Где и упокоили навек бедолагу Зейна, коему повезло лишь в том, что его было кому оплакивать. И еще в том, что его дочь легко отделалась, выйдя из этой передряги целой и невредимой.

Мне же после похорон всю дорогу до Дырявой скалы лезли в голову недетские мысли о бренности человеческой жизни. Как же легко смерть может разрушить наши планы, когда ты этого совсем не ждешь! Предполагал ли вчера Зейн, что завтрашний рассвет станет последним в его жизни? Может, и предполагал, ведь на войне о подобном задумываешься ежедневно. Но как бы то ни было, а надеялся он явно на лучшее и не планировал умирать здесь и сейчас.

Также, как не планировал умирать и я, хотя мне повторить судьбу Зейна было куда проще, даром что я прятался за спиной кригарийца.

Пройти мимо Дырявой скалы мы не могли. Ее было видно издалека, и она превосходила по величине все известные мне скалы с именами. Даже главный храм Громовержца в Тандерстаде – самое громадное сооружение в Оринлэнде, – выглядел бы на ее фоне довольно невзрачно.

Имя свое она тоже получила неспроста. Гребневидная вершина скалы напоминала лезвие исполинской секиры, где обдувающие ее столетиями ветры проделали отверстие размерами с крепостные ворота, если не больше.

Эта дыра, как и сама скала, тоже была заметна на большом расстоянии. Ветры и по сей день продолжали над ней работу, пронося сквозь нее тучи пыли. Которая, словно наждак, мало-помалу стачивала камни и окружала вершину кудряшками причудливых завихрений.

Мы достигли условного места не утром, а на исходе вечера, уже затемно. Но, несмотря на это, все равно не опоздали. У подножия скалы еще дымили костры и был разбит лагерь, где обосновалось, на глазок, человек шестьдесят или больше.

Это действительно были не легионеры. Подходя к лагерю, мы не заметили на них эфимских доспехов, а также составленных в пирамиды копий и красных щитов. Зато здесь хватало коней и стояли в ряд десять повозок. Вместе с повозкой Ринаров их стало бы на одну больше. Чего уже не случится, поскольку Ойла, забрав с собой лишь самое ценное, бросила ее рядом с отцовской могилой.

Увидевший нас издалека со скального выступа дозорный подал сигнал, и когда мы вошли в лагерь, нам навстречу вышли все его обитатели. Само собой, с оружием в руках, пусть даже мы не походили на сколько-нибудь серьезную угрозу. Но полковник Шемниц и его новый отряд опасались не нас, а тех, кто мог нагрянуть следом за нами. И неважно, что подкрасться к их стоянке по голой каменистой равнине было затруднительно даже в темноте. Кто поручится, что мы – не вражеские соглядатаи, выдающие себя за беженцев или иных мирных путников?

Из обступивших нас полукругом людей я узнал лишь двоих: самого Ульбаха Шемница и – вот так неожиданность! – курсора Гириуса! А святошу-то каким поганым ветром сюда занесло?… Впрочем, после того, как южане погнали «Вентум» и в хвост, и в гриву, надо ли удивляться, что многих из нас разбросало по северу Промонтории? Да взять хотя бы меня и Баррелия – разве мы с ним должны были в итоге здесь очутиться?

Говоря начистоту, это Шемницу и Гириусу следовало удивиться при виде нас, а не наоборот. Что они и сделали, ибо мы оказались вовсе не теми гостями, которых они ждали.

– Глазам своим не верю! Да ведь это наш кригариец! Какими судьбами? – воскликнул сир Ульбах, выступая вперед из пестрой толпы наемников. Самым выдающимся из них был покрытый татуировками гигант, каких я на своем коротком веку еще не видывал, если не считать громорбов. Но громорбы не были людьми, а этот исполин, которому самый рослый из его собратьев едва доставал макушкой до плеча, являлся человеком. Правда, во мраке в этом было легко усомниться.