Найду и удержу - [18]

Как не найти и более банальной ситуации, в которой он оказался. Он догадался о ней позднее, даже не тогда, когда родилась дочь Виктория. Наталья сокрушалась, что девочка родилась недоношенной, но потом быстро забыла об этом.

А он запомнил. Наблюдая за подрастающей дочерью, он выискивал в ней черты не ее и не свои. И как ему казалось, находил.

Но Ястребов запретил себе думать об этом, он писал диссертацию, изобретал что-то, они жили мирно. Даже слаженно, как машина, которую собрали из разных частей, но сумели подогнать детали.

Потом он затеял военно-исторический клуб, что позволяло все реже оставаться один на один с Натальей.

Но, понимал Ястребов, это мирное течение дней и лет нарушится, как только Наталья сочтет, что ее миссия выполнена. Вика уже учится в институте, и жена его наверняка решила заняться собой. Только собой. С математически точной хваткой она выстраивала уравнение своей дальнейшей жизни.

Он вычислил ход ее мыслей. Он знал и ответ…

Но теперь, похоже, сам он тоже готов решить уравнение с двумя известными. Итак, дано… мысленно писал он. Она — Варвара Беломытцева. Он — Александр Ястребов. Ответ, который он хотел бы увидеть: вместе.

Потом он шагал через площадь походкой самоуверенного мужчины. Его машина — «уазик» с брезентовым верхом — стояла на другой стороне заснеженной улицы, которая то ли брала свое начало с площади, то ли впадала в нее. Он не знал точно.

Ястребов улыбнулся. Чему он научился у своей жены, так это нацеленности на успех. Она верила, что в этом случае произойдет то, что кажется невероятным. Что ж, он это понял на собственном опыте. Правда, за любую науку расплачиваешься — если не деньгами, то чем-то еще в своей собственной жизни.

Варвара… Какая юная и какая взрослая, думал он, обметая переднее стекло машины. Конечно, он предполагал, отправляясь к ней, что благотворительным фондом занимается не бабушка с седым пучком на затылке, в покойной вязаной кофте на бесформенном теле. Не то время. В его голове возникал образ гранд-дамы со следами порока на лице. Деньги всегда дают за что-то. Он помнит, как смешно было слушать Скурихина. Это ведь он говорил, что в Варваре Беломытцевой есть что-то такое, отчего хочется упросить ее взять то, что ты готов отдать. Потом благодарить, что приняла… А ведь это правда.

Завтра Варвара Николаевна обещала позвонить. Ястребову понравилась фраза, которая случайно влетела в уши невесть откуда: много говорит тот, кому нечего сказать. Или тот, добавил он от себя, кто хочет увести тебя от истины, скрыв ее под завалом слов. Как Наталья, например, говорила ему однажды:

— Ты знаешь, тебе пошло бы курить сигары. — Они лежали на большой кровати, то был один из редких теперь уже вечеров в их семейной жизни. Они спали в одной постели нечасто, но такое еще случалось. — У тебя подходящее для этого лицо и форма головы. — Она оценивающе оглядывала Ястребова. Потом потянулась к макушке и повернула его голову в профиль, словно это была голова манекена, которая легко отстегивается от туловища.

— Да что ты говоришь? — Он улыбнулся, в его голосе не заметить и тени насмешки. Сейчас ему так хорошо, как не было давно. Наталья всегда была умелой в постели.

— А ты знаешь, что такое хьюмидор? — спросила она низким сытым голосом. Это слово ей, похоже, нравилось. Но он знал, откуда оно ей известно. Как и сам предмет. Она увидела его у Серафима, почти равнодушно заметил он.

Казалось, она крутила это слово на языке, как будто это прохладительно-возбуждающая пастилка, которая помогала ей ощутить себя не в такой серости, которая называлась Дорадыковский разъезд, а…

— Ты когда-нибудь слышал это слово? — с некоторой досадой из-за полной уверенности, что он не слышал такого слова, спросила она во второй раз.

— Нет, — ответил Саша. — Хьюмидор — помидор. Наверное, какой-то овощ или фрукт.

— Я так и знала. — Она резко отодвинулась от него.

— А это что-то меняет? — Он приподнялся, чтобы посмотреть ей в лицо. На тонкой шее часто вздрагивала синяя жилка. Сердится…

— Хьюмидор — это ящик для хранения сигар. Он стоит столько без сигар, — подчеркнула она, — сколько тебе не заработать за год. — Она усмехнулась.

— Я не курю, ты знаешь, — миролюбиво ответил Саша. Но он уже чувствовал — порыв страсти, соединивший их снова, уже прошел.

Он пошевелился, отодвинулся от нее на край, отбросил одеяло, потом, словно смутившись, накинул. Он потянулся за махровым клетчатым халатом, который черно-белой кучкой лежал на ковре, подцепил его за воротник. Потом сел спиной к жене и набросил себе на плечи.

— Я знаю тех, кто курит… сигары из хьюмидора, — процедила она сквозь зубы и отвернулась…

Саша посмотрел на часы, пора спрятать саблю на место, понял он. Сегодня надо пораньше лечь спать. Завтра голова должна быть ясной.

Он пошел в ванную. Наталья точно не придет. Она позвонит и скажет, что осталась у приятельницы в городе.

Наталье не повезло, думал он, вставая в ванной под душ. Может быть, если бы после института они оказались в большом городе, все сложилось бы иначе.

Вода лилась мощной струей, она была по-настоящему горячая и возбуждала. Что ж, испытание каждодневной жизнью нос к носу и бок о бок дома и на работе, без выхода за пределы крошечного поселка для ученых, как он назывался прежде, выдерживает не каждая пара.