— Возможно, этим объясняется, что Картер погиб в Лас-Вегасе. Но все равно я не могу понять, почему его убили, — произнес я задумчиво. — О'кей, что еще? Что случилось дальше?
— Ничего, все было тихо и мирно до того дня, когда появились вы, Шелл.
— Угу. А когда я вернулся в вашу гардеробную, там находился Дэнт. Чего ради он пожаловал?
— Он говорил необычайно вкрадчиво, льстил мне, заявил, что хочет, чтобы я выступила в “Инферно”, предложил мне тысячу долларов. Было небольшое условие. Я должна была забыть, что я когда-либо видела того детектива или слышала о Кристел Клэр. Он сказал, чтобы я держала свой проклятый рот на запоре.
Она слегка усмехнулась.
— Именно так он и выразился: “Ваш проклятый рот...”
Она помолчала, моргая глазами, и лишь секунд через пять добавила:
— Настаивал, чтобы я сразу же поехала вместе с ним на машине.
— Угу. Думаю, я видел его машину. А почему вы не поехали?
— Всего тысяча долларов? И я должна была срываться с места? Должна же я была собрать свои вещи, коли уж туда ехать?
— Да, разумеется.
Я понимал, что ей надо было произвести соответствующее впечатление. Впрочем, в отношении Лоррейн как раз первое-то впечатление не считается.
— Именно так я и поступила, — продолжала она. — Вылетела туда дневным самолетом... Шелл, смешайте мне стаканчик.
— У вас еще будет выступление?
— Нет. Всего два представления. Только что закончилось второе.
Я приготовил еще две порции. Она продолжала:
— Господи, Шелл, вы должны понимать, как я ошарашена. Я не подозревала ничего дурного, а сольное выступление в Лас-Вегасе выглядело так заманчиво...
Несколько секунд она молчала:
— Полагаю, с этим покончено.
Заговорил я:
— Лоррейн, дорогая. Мне не хотелось бы этого говорить, но имеется шанс, что не совсем покончено, если Дэнт выяснит, что вы со мной разговаривали. Кроме Фредди, был убит уже один человек.
Минуту подумав, я добавил:
— Как минимум, один убитый.
Лицо ее помрачнело, она потянулась к своему бокалу. Глядя на то, как она пьет, я подумал, что она скоро окончательно опьянеет. Но тут она улыбнулась мне, и мы, сидя на кровати, расправились с нашими бокалами. Настроение у меня улучшилось. Мы еще выпили и какое-то время бесшабашно болтали. Бурбон пытался нас “побороть”. Ничего существенного я больше не выяснил. Я решил, что мне по душе вот так, как сейчас, распущенные черные волосы Лоррейн, нежели когда они были собраны в пучок. И мне нравились ее нижняя полная губка, наглые, развратные глаза и даже носик, слишком миниатюрный для такого лица.
Наконец я спросил ее:
— Дэнт приезжал первого и пятнадцатого?
— Точно.
— Разве два вечера назад было пятнадцатое?
— А разве нет? Точно нет. На моей памяти он впервые приехал в другой день.
— Хорошо.
— Ненормальный! — воскликнула она, глядя на меня. — Но за кого ты себя принимаешь? Что это за сногсшибательные штаны?
— Маскировка. Я приватный ойо.
— Оно? Или Охо? Что это за штука?
— “Глаза” по-испански. Я “приватный глаз”, как говорят преступники. Вроде зрачка.
Она повела плечами!
— Ух, пожалуйста, не вспоминайте никогда про эти кошмарные глаза и зубы. Эй, Шелл.
— Да?
— Еще по бокальчику?
— Конечно. Конечно.
Я приготовил напитки и отнес их на кровать. Лоррейн здорово выглядела среди подушек. Она сказала:
— Тост, пожалуйста.
Я сказал какую-то глупость, мы еще выпили. Я обратил внимание на то, что у Лоррейн заплетается язык и закричал:
— Лоррейн! Ты пьяна!
Поморгав глазами, она покорно согласилась.
— Похоже на то. Но и ты пьян. Могу поспорить, это твое естественное состояние. Шелл — алкоголик.
— Ты злючка, Лоррейн, так говорить нехорошо. Только потому, что я слегка навеселе. Нет, мадам. Вы наносите удар ниже пояса.
Она прижалась ко мне:
— Шелл, а тебе нравится... как я танцую?
— Правда, я тебе не говорил, в какой восторг меня привел твой танец в “Пеликане”. Сейчас могу тебе сказать. Ничего подобного я никогда не видел.
Она счастливо улыбнулась.
— Спасибо. Спасибо. Я буду танцевать для тебя, для тебя одного. Хочешь, потанцуем вместе?
— Это убьет меня, я же старею!
— Ты вовсе не старый. Ты чудо. Давай потанцуем.
И она снова повторила для меня свой “Танец Огня”, по ходу которого постепенно скинула с себя решительно всю одежду.
Я был парализован, не мог даже пошевелиться. Лоррейн сделала шаг ко мне и остановилась в ярком свете верхней люстры. На ней не было больше ничего, кроме лодочек на высоченных каблуках и спустившихся вниз чулок.
Она засмеялась гортанным смехом и принялась исполнять последний “Танец Огня”, когда ее тело раскачивалось, извивалось, сжималось и разжималось, как огромные языки пламени. Возможно, иных движений она не знала, но ничего другого и не требовалось.
Через считанные минуты она приблизилась ко мне, улыбаясь манящей улыбкой и прижимаясь вздрагивающей грудью к моей рубашке. Обняв ее обеими руками, я принялся целовать ее в губы, щеки, шею. Никто из нас не догадался выключить свет.
