Я тревожился за Коллин, но не собирался торчать в своем номере и звонить ей через каждые пять минут. Эта комната меня больше не устраивала. Мое имя фигурировало в регистрационном журнале отеля, а молодчики Дэнта так обнаглели, что могли явиться за мной теперь большим отрядом. Я прошел в главный холл и поднялся к комнате Коллин, постучал, а когда не получил ответа, подергал дверь. Она была заперта.
Мне хотелось находиться поблизости, возможно, она в скором времени появится, но с другой стороны, было неразумно мозолить глаза обитателям этажа. Кроме всего прочего, мне надо было отыскать какое-нибудь спокойное место, отсидеться там, собрать воедино собственные мысли, попытаться разобраться в этой путанице. В данный момент голова у меня работала недостаточно ясно, да и физически я был измотан. Порезы не были особо опасными, хотя давали о себе знать. Хуже дело обстояло с синяками и ссадинами, но самым скверным было состояние моей головы. В ней что-то не то билось, не то пульсировало, как будто сердце находилось там, а о том, как она болела и гудела, не стоит и говорить.
Я снова дошел до конца холла и заглянул в вестибюль. Вроде бы все нормально. Как раз за стойкой администратора, до того как войти в казино, имеется лесенка, ведущая в коктейль-холл “Звездный”, расположенный прямо на крыше “Дезерт Инна”. “Вот место, — решил я, — где мне обеспечено столько же безопасности, сколько ее осталось для меня во всем городе. Там я смогу найти для себя стаканчик-другой”.
Вот именно, мне нужно выпить. Пожалуй, это наиболее эффективный первый ход в предстоящей мне игре. Причем, выпить не один бокал, а несколько. Таким путем я анестезирую себя и справлюсь со всеми своими ранами и болячками.
Я зашагал к лестнице, но стоило мне оказаться среди толпы, как я снова почувствовал себя совершенно обнаженным и беззащитным перед общественным судом. Однако ничего не случилось, я благополучно добрался до дальнего конца овального бара, сел спиной к огромному зеркалу, занимающему целую стену, так что мне хорошо были видны все входящие и выходящие, и заказал себе двойной бурбон. Бармен поглядел на мою перевязанную руку, но ничего не спросил, а молча принес бокал. Я выпил его залпом и заказал второй. В баре все было тихо и спокойно, никто в меня не стрелял, не накидывал на шею веревку, не бил меня по голове.
Я выпил и второй бокал.
Еще не покончив с ним, я уже знал, каков будет мой второй шаг. Ведь я до сих пор не соизволил сделать того, что попытался выполнить с самого начала: не поговорил с Лоррейн Мэндел у меня уже не было желания нарываться на Дэнта снова или задавать Лоррейн вопросы, я просто хотел с ней по-дружески поговорить, потому что, возможно, она сумеет помочь мне заполнить пробелы в моих рассуждениях. Лучшего места для сбора информации я не видел. Если, конечно, она что-то знает и пожелает со мной говорить... Проблема заключалась в том, как с ней связаться.
Я допил свой третий двойной и заказал новую порцию.
— На этот раз обычный, — сказал я бармену, — совсем немного.
Он принес высокий бокал.
Я чувствовал себя лучше и одновременно хуже. Возможно, у меня просто была мигрень. Голова болела меньше, но зато началось головокружение. Находиться в Лас-Вегасе, в разгар Эльдорадо, когда кругом царит веселье, и чувствовать себя лишним среди этих счастливчиков. Мне стало жаль себя. Несправедливо, да, несправедливо! Чем я занят? Думаю только о том, как бы остаться в живых.
Бармен принес мне небольшую последнюю порцию. Снаружи было уже совсем темно, из окна были видны огни на Стрипе, рекламы ночных клубов и вереницы машин, снующих в обоих направлениях.
Я несколько раз безрезультатно звонил в комнату Коллин, потом продумал кампанию по встрече с Лоррейн Мэндел. Я понимал, что не могу побежать в “Инферно” и попросить пропустить меня к ней, тем более, что сейчас она наверняка занята в представлении. Но у меня во всяком случае получился пока неясный, возможно, подсказанный бурбоном план, что делать. И подсказало мне его не что иное, как процессия с “конокрадом”.
Усевшись в такси, я поехал на Фремонт-стрит. Здесь была такая же толчея, как и в других местах, но все же я сумел протиснуться в магазин, где продавались, а также давались напрокат всевозможные костюмы, парики, маски и прочие маскарадные принадлежности. Театральный реквизит, как было сказано на вывеске. Войдя в помещение, я несколько минут осматривался, затем подозвал продавца, паренька лет девятнадцати. Я указал ему на очень яркий костюм.
— Хотел бы взять его напрокат и тут же переодеться.
— Пожалуйста. Сзади есть специальное помещение. Вы хотите мексиканский наряд?
— Вон тот.
Огромное сомбреро черного цвета со свободно висящими полями, которое будет скрывать часть моего лица. Куртка алого цвета со сплошной вышивкой и серебряными блестками, черные блестящие брюки в обтяжку с серебряными галунами по бокам ног. Продавец принес мне костюм, я переоделся в него, дополнив его цветным серапе, наброшенным через одно плечо.
Взглянув на себя в зеркало, я решил, что похожу на радугу, но все равно из-под отвислых полей сомбреро на меня смотрела моя характерная физиономия. Нет, этого не достаточно, поскольку я собрался отправиться прямиком в “Инферно”.
