Найди ее лицо - [46]

Уилтон Крогмэн умер в возрасте восьмидесяти четырех лет в ноябре 1987 года, а в девочке в большом чемодане опознали Элию Дэвис через пять лет после того, как Фрэнк вылепил ее бюст.

Отец девочки, Роберт Дэвис, пытался что-нибудь разузнать о дочери, которую не видел пять лет. Двое других его детей, которые жили с бывшей женой, рассказали ему, что отчим забил Элию насмерть. Дэвис отвез детей в полицейский участок, где один из детективов показал им снимки, среди которых была фотография бюста девочки в большом чемодане. Все они признали Элию.

Мать девочки, Мария Дэвис Фокс, уже отбывала испытательный срок за убийство другого ребенка в 1973 году. Она и отчим Элии были осуждены за убийство.

Фрэнк и Эллис Верб присутствовали на суде, где и познакомились с Робертом Дэвисом. Он сказал, что даже тон кожи и волосы Элии переданы безошибочно. Фрэнк вспомнил ту ночь в 1982 году, когда его заставил проснуться кошмар, из-за чего он заменил ей хвостики на косички.

Во время перерыва в процессе их с Вербом в коридоре перед залом суда представили бабушке Элии.

— Вы так хорошо поработали над Элией, — сказала она. — Я узнала ее еще пять с половиной лет назад, когда ее впервые показали по телевизору.

Фрэнка и Верба удивило ее признание. Она вовремя опознала свою внучку, но никому об этом не сказала.

— Почему вы нам не сказали об этом еще тогда? — спросил Верб.

Женщина смутилась:

— В семье мне велели не вмешиваться.

МЕКСИКА

Тайна

День одиннадцатый

Полицейский Гас продержался в новой комнате Фрэнка на шестом этаже только одну ночь. После разговора Эспарса согласился, что Фрэнк может работать один, но для него будет небезопасно выходить куда-либо из гостиницы без телохранителя. В результате Фрэнк большую часть времени сидел дома.

— Чем меньше будете на глазах, тем лучше, — говорил ему Эспарса.

Хотя Фрэнка и не испугало предостережение, направленное Джан по электронной почте, он вдруг стал чрезвычайно осторожным. Открывая дверь, обязательно вставал сбоку, чтобы, если кто-то станет стрелять через нее или толкнет, его не задело.

Ближе к вечеру он тайком выбрался в «Санборнс», сказав телохранителю, что идет в бассейн.

Любой, взглянув на бюсты, вероятно, подумал бы, что Фрэнк их практически закончил, однако правда заключалась в том, что этап процесса реконструкции, который требовал наибольших затрат времени, был еще впереди — чистовая отделка. Изменения будут так незначительны, что нетренированный глаз их просто не заметит, но на этом этапе он придаст лицу характер и особые черты, которые всякий, кто был знаком с жертвой, если повезет, увидит и отфиксирует.

Работа над пятью черепами одновременно также давала ему возможность делать то, чего он прежде не делал, — дать жертвам возможность влиять друг на друга.

Он передвигал головы по столу, ставя одну на место другой, разворачивал, чтобы рассматривать под разным углом, отмечал, как они выглядят, находясь друг возле друга, парами, тройками, или как меняются благодаря тени или свету, когда он направлял свет лампы на треноге на стол или на стены.

То, что он делал с головами, давая им «общаться», если можно так сказать, напоминало ему то, что происходило бы, наблюдай он за живыми девушками, которые могли носить что-нибудь подороже, красить губы и ногти и выглядеть более по-американски в коротких юбочках и с модными прическами. Но вряд ли они были теми, за кем охотился убийца.

Фрэнк встал с кровати и начал накладывать кусочки глины на макушку головы второй девушки, той, у которой был слегка приоткрыт рот, а затем затирал их вниз по шее. Поначалу они выглядели как куски земли. Он тихонько пристукивал массу, вылепливал завитки, словно вкручивая их в череп, а затем постепенно выпрямляя по ходу работы. Обычно он не закрывал волосами уши, но именно так, ему казалось, нравится девушкам, стоявшим здесь. И опять же, он мог изменить прическу, если она не подойдет к лицу.

Фрэнк разглаживал глину движением вниз большими пальцами, время от времени возвращаясь к лицу, сдавливая нос с обеих сторон большим и указательным пальцами, отвлекался на мелкие детали — брови, губы, рот, глаза, переходил к углам глазных щелей, смотрел на уши, заглядывал в них.

Потом вернулся к волосам. Приспособлением для лепки с большим куском проволоки на конце он начал делать размашистые движения. Лишние куски глины с легким стуком падали на стол. Затем движения стали более плавными.

Фрэнк не думал об этом, но, когда ночь еще не сменилась рассветом, он уже решил, что станет делать с волосами каждой из девушек. Он вылепит распущенные волосы троим из них — девушке, смотрящей вверх, серьезной девушке и девушке с искривленным носом. Девушке без нижней челюсти он собирался сделать пучок.

Движение по дороге за его окном началось около шести часов утра, но Фрэнк этого не заметил. Два часа спустя, услышав стук в дверь, он приготовился перенести девушку из Чиуауа в угол и накрыть ее простыней.

— Это Гектор, — сообщил голос из-за двери.

Гектор, крупный полицейский, иногда сопровождал Эспарсу. Он нравился Фрэнку прямолинейностью. Войдя в комнату, Гектор остановился.

Четыре головы быстро обретали форму и были практически в той же степени готовности, что и девушка из Чиуауа. По мнению Фрэнка, они еще требовали доработки, но для непосвященного особой разницы не было. В том порядке, в каком бюсты были расставлены на столе, девушка из Чиуауа находилась позади справа.