Навстречу ветру - [22]

У Натерсии чуть было не хлынули слезы из глаз. Но не из-за сострадательного замысла ее ученицы, который был так похож на ее собственный, а потому, что она осознала, как тяжело девочке будет претворить в жизнь этот план. Во время перемены Натерсия подозвала к себе Сан, чтобы попросить ее помочь ухаживать за растениями, которые росли в крошечном школьном садике.

— Я считаю, это очень хорошая идея — стать врачом, — сказала она, и Сан кивнула, радостно убедившись, что учительница одобряет ее затею. — Но ты знаешь, тебе придется много учиться. Обучение стоит очень дорого, настолько, что оплатить его под силу только богачам. Ты можешь не платить деньги только в одном случае: если ты будешь получать очень хорошие отметки, тогда одни люди, которые живут в Прае, решат, что ты заслужила учиться бесплатно, и отправят тебя в Португалию, чтобы там ты стала врачом.

— Португалия — это то же самое, что Италия?

— Нет, это разные страны, хотя обе находятся в Европе.

— Но я хочу поехать в Италию, как моя мама и Ноли.

— Хорошо, возможно, тебе это удастся. В любом случае, в Португалии очень красиво. Тебе понравится. А сейчас думай о том, что тебе нужно получать только самые лучшие оценки. Самые лучшие.

— Да, донья Натерсия, я буду их получать, я вам обещаю.

Так и было. Сан сразу же стала лучшей ученицей в своем классе, и, наверное, даже во всей школе. Она быстро научилась читать и писать, а также выполнять основные арифметические действия и выучила все карты. Карты ее увлекали. Она часами могла их разглядывать, смотреть местоположение Кабо-Верде, Португалии и Италии, измеряя расстояние, отделявшее ее от этих двух стран, с которыми она связывала свое будущее. Целый палец до Португалии, и почти еще один до Турина, где жила ее мать. По вечерам в пятницу, когда она возвращалась в свое село. Сан поднималась до часовни на Монте-Пеладу, откуда виднелось море. Учительница объяснила ей, в какой стороне находятся эти страны. Девочка садилась на скалу, смотрела на северо-восток и думала о том времени, когда она будет знать, как лечить кашель, который не дает спать по ночам, что делать, чтобы избавить от жара дрожащее маленькое тело, или как покончить со страшной диареей. Ее сознание уносилось туда, где были разноцветные книги и тетради, громадная аудитория, где учительница, такая, как донья Натерсия, будет рассказывать ей про каждый телесный недуг и средство против него, и где есть маленькая, всегда наполненная светом комнатка, в которой можно часами делать уроки, никогда не чувствуя усталости. Вся ее жизнь приобрела тот единственный смысл, так, будто она следовала по тропинке, устланной ковром, в рай. Место, где лежали сокровища на расстоянии вытянутой руки. Тогда Сан напевала старую морну [3]: «Кто показал тебе этот путь, который ведет тебя так далеко, этот путь до Сан-Томе? Тоска, тоска по родной земле, Сан-Николау». И девочка смеялась. Она знала, что не будет тосковать, когда уедет далеко, потому что вернется, привезя с собой все самое лучшее, что только сможет.

Но эта огромная мечта рассеялась, словно белое легкое облачко в июльский день, когда Сан окончила последний курс начальной школы, ей только исполнилось двенадцать, и начались каникулы. В следующем учебном году она уже поступила бы в лицей, чтобы начать учиться в средней школе. Ей бы пришлось уехать жить в Вилу, и искать себе съемную комнату. В этот вечер она с большой грустью попрощалась с доньей Натерсией, которая расцеловала ее и несколько раз повторила, что ей нужно двигаться вперед и что она ее всегда поддержит. И что надеется, что когда будет старенькой, Сан будет ее врачом, лучшим врачом Кабо-Верде.

Девочка пришла домой, наполненная гордостью, с синей лентой и грамотой, свидетельствующей об ее обучении в начальной школе. Ховита готовила во дворе ужин. Она выглядела беспокойной. Несмотря на то, что она почти не выходила дальше двери, в этот день она сама сходила в огород за самыми лучшими овощами, зарезала курицу, помолола кукурузу как можно мельче, и сейчас пыталась приготовить густую качупу [4]. Но огонь постоянно затухал, сколько бы она ни дула и ни раздувала его старым веером, мука слипалась в комки, овощи почти разварились и рассыпались, поглощенные бульоном, а мясо, наоборот, все еще было сырое. Дело не шло. Как будто бы она никогда не готовила, как будто она ни разу не делала эго блюдо, которым всегда отмечались праздники, рождественские дни, приезд ее детей, которые возвращались на каникулы из Европы.

Конечно, это был особенно трудный момент. Ховита не отличалась сентиментальностью, но ее привязанность к Сан была непоколебимой. Хоть она и обращалась с девочкой строго, она ее любила, наверное, даже больше, чем своих собственных детей, возможно, потому что знала, что это последний близкий ей человек. Когда Сан уйдет от нее, уедет жить в другое место, она останется одна навсегда. Это была безусловная возможность получить удовольствие от капельки нежности, последнее связующее звено с утомительными повседневными заботами — поддерживать порядок в доме и в одежде, позаботиться о пропитании, приготовить, — без которых, как ей казалось, ее существование будет гораздо более скучным и неподвижным. Потому что когда Сан не будет рядом, останутся только духи. А духам все равно, насколько чисто выметен пол, нет ли на кухне пепла и чисты ли простыни.