Однако Архелай не успевает сделать этой записи — огромный булыжник падает у самых его ног. А вслед за ним другой. Тоже поблизости от первого.
— Войдем в дом, — советует рассудительный Помпониан.
— Лучше под кровлей, — соглашается с ним Архелай.
— Ну что ж, в дом так дом!..
Что же было потом?
Назло всем трусам командующий неторопливо поужинал и улегся спать. А ведь по кровле уже стучали настоящие камни вкупе с пемзой. Молнии сверкали все чаще и чаще, по улицам текли потоки воды, выливавшиеся неведомо откуда.
Рано утром один из матросов сообщил, что наружная дверь не открывается — она завалена камнями. Что делать? Будить командующего? Кто рискнет разбудить?
— Я, — сказал Помпониан, человек худющий и жилистый, пропитанный морской солью.
— В чем дело? — спросил недовольный командующий, щуря заспанные глаза.
— Может быть, нам лучше удалиться отсюда?
Объяснять что-либо уже не требовалось: земля тряслась, как сумасшедшая. Дом мог развалиться в любое мгновение.
— Ну, что ж, — проговорил командующий. — Пойдем на берег.
— Темно, — сказали ему. — Темно от пепла.
— Зажгите факелы!
— Каменный дождь не унимается!
— Накрыть головы подушками! Живо!
Так и пошли. С подушками на головах. С факелами в руках. Почти в полной темноте, хотя утро было позднее.
Решено идти к морю. А на берегу ждет неожиданное и очень неприятное: ветер гонит волны на сушу, и кораблям не прорваться на волю…
— Ничего, — успокаивает командующий. — Принесите мне свежей воды, тащите парус, постелите его вот здесь. Я вздремну немного.
Подчиненные разводят руками: вот так храбрец этот командующий!
Земля все ходит ходуном, по улицам бегут потоки воды и вливаются в море, предварительно заполнив все подвалы, комнаты и дворы в Стабиях. Над Везувием — настоящая гроза: с молниями, с раскатами грома.
Командующий встает. Делает несколько шагов к воде и вдруг валится на песок, как подкошенный, — это налетело на него небольшое тяжелое серное облачко. И убило.
Позже Плиний Младший так объяснит случившееся Тациту: «Он… упал задохнувшись, как я предполагаю, от плотных паров, закрывших ему дыхательные пути, которые у него от природы были слабы, узки и часто сжимались…»
И в ту минуту, когда огнедышащая лава несется по склонам Везувия прямо на Стабии, моряки кое-как преодолевают могучий прилив и достигают квадрирем.
