Навстречу Нике - [23]

И вот тебя нет рядом.

Марина сейчас где–то на противоположной стороне этого расположенного чуть ли не среди пустыни «Грин шоп центра», выбирает в одном из магазинчиков жилетку на память о Турции. Нам с тобой надоело ждать. Ты потянула меня за руку, и мы пошли по кругу широким плиточным тротуаром мимо открытых дверей магазинов и лавочек с зеркально сверкающими витринами, набитыми напоказ всякой всячиной, вовсе не нужной для существования, к которому я привык. Дразнящий запах пряностей потянул меня сюда…

Тебя нет ни там, ни вокруг. Не видно и в зелёном оазисе, скрывающем рыбный ресторанчик у фонтана, куда мы хотели зайти напоследок, ведь завтра – всё, уезжаем.

Словно не было тебя. Мечусь, заглядываю в двери магазинов, зову. В голове мелькают кадры московской телехроники: обезумевшее лицо матери, у которой украли из коляски грудного ребёнка, трёхлетняя Нина, вырванная из лап содержателей притона развратников, близнецы – братик и сестричка, в качестве заложников прикованные наручниками к батарее отопления…

Вроде, и народа–то почти никого. Некому её было красть! Пусто! Из–за банкротства страны туристы из России почти перестали прибывать, продавцы, как сонные мухи укрываются от жгучего солнца в тени навесов у своих заведений, играют в нарды, пьют чай. Словно назло, ни одного полицейского.

— Ника! Никочка!

Вдруг из дверей одной из лавочек выскакивает какой–то парень, бросается ко мне, спрашивает по–русски:

— Что случилось? Здравствуйте.

— Дочка! У меня дочка пропала! Только что!

— Я Исмаил. Из Чечни. Помните, на пляже? Когда её видели в последний раз?

— Минут десять назад у лавки пряностей.

— Стойте здесь. Никуда не ходите.

Я вижу, как он бежит к лавке пряностей, затем заскакивает в соседнюю, высовывается из–за открытой двери, машет рукой:

— Идите сюда!

Ноги мои делаются ватными, всё же я иду, бегу.

…Ты сидишь на корточках возле лежащей на циновке кошки с котятами, гладишь их.

— Папочка Володичка, я тоже хочу такого котёнка!

Исмаил что–то говорит по–турецки бородатому продавцу, тот вытаскивает из глубины помещения, увешанного кожаными сумками и куртками, пластиковое кресло, выносит его на воздух к столику под тень тента.

— Отдохните, – говорит Исмаил. – Она всё время была здесь. Дети любят зверей.

…Я и сам, как ты знаешь, люблю зверей. Особенно морских львов, слонов и попугаев. Однако, видит Бог, в первое мгновение я поймал себя на желании как следует шлёпнуть тебя по попке.

Нашей Марины всё нет. Надеюсь, её не похитили. Исмаил выносит мне из магазина чашку с кофе, стакан ледяной воды.

— Отдохните, – повторяет ещё раз и деликатно уходит.

Господи, как хорошо! Какое счастье, что у меня есть ты!

…Ноздрей касается родной, узнаваемый, знакомый с детства запах. Чудесный запах жареной картошки. С корочкой. Или, как говорила мать моей первой школьной учительницы Веры Васильевны, с пеночкой. Волшебство памяти мгновенно делает меня восьмилетним первоклашкой, сидящим вместе со всем нашим классом после уроков в московском дворе под цветущими яблонями. Вера Васильевна и её мама обносят нас тарелками с этой самой поджаристой картошкой. Иногда вместо картошки бывают пирожки. Тоже очень вкусные! Зимою мы теснимся в деревянном доме, весной сидим во дворе на брёвнах. После угощения Вера Васильевна читает нам сказки или короткие рассказики из трёхтомной «Жизни животных» Брема. Ты её увидишь, эту Веру Васильевну. Потому что сохранилось несколько групповых фотографий, сделанных моим папой. Да уж, тот мальчик–инвалид, в момент снимка почему–то привставший на цыпочки с бревна, конечно, помыслить не мог о том, что когда–нибудь будет вот так сидеть на средиземноморском берегу с чашкой кофе в руке и к нему будет идти жена Марина, красивая в только что купленной на последние оставшиеся деньги разноцветной жилетке, а из лавочки ей навстречу выбежишь ты с криком:

— Посмотри, какие хорошенькие котятки!

Мальчиком некрещёным, неверующим, я уже тогда неосознанно чувствовал над собой то, что называется Промыслом Божьим. Хорошо помню, или мне это показалось, цветущие яблони и белые крылья за спинами моей учительницы Веры Васильевны и её мамы.

30

Книга пишется вроде бы как дневник. День за днём рассказываю, какая ты сейчас, как растёшь, что происходит вокруг. И в моём сердце. Надеюсь, тебе и другим людям интересно узнавать, какие приключения стряслись со мною до того, как я стал твоим папой. (Чем дальше, тем этих приключений становилось больше. Если вдуматься – удивительно, что я всё ещё жив и пишу эти строки, которые будут читаться уже в XXI веке, в третьем тысячелетии…) Быть может, исполнится моя мечта – показать, как действует Бог в жизни человека.

Если бы не уже известная тебе история моего знакомства с твоей мамой, если бы не множество других ошеломляющих фактов, доказывающих, что каждый из нас – мелких букашек на Земле – не обойдён пристальным вниманием Творца Солнца, звёзд, всей вселенной, я бы по возвращении из Турции, кажется, имел все основания пасть духом. Особенно после того, как навестил рыдающую вдову моего друга – художника Володи Л.

Я ненавижу свой родной город Москву. И обожаю.