Навстречу Нике - [12]

Он берёт меня за руку, как ребёнка, уверенно подводит к белеющему за стволами сосен бунгало, где, сидя на ступеньках крыльца, дремлет Марина, а на руках у неё, завернутая в простынку, спишь ты.

Это необходимо, чтобы человека кто–то ждал, беспокоился о нём.

Я настолько возбуждён, что, надев купленный на Родосе серебряный браслет на руку Марине и уложив вас в постель, сижу на терраске, записываю для тебя кое–какие подробности, связанные с поездкой. На пластиковом столе передо мной лежит приготовленная Мариной коробочка с таблетками и стакан с водой. А ведь так хорошо было забыться, почувствовать себя молодым, здоровым. Решаюсь лекарство не принимать.

…Пройдя под аркой древней крепости, окружающей старую часть города, я влился в великую международную тусовку бездельников, вроде меня, густо прущую мимо сотен магазинчиков сувенирных, ювелирных, кожгалантерейных и просто продающих всякую дрянь, например, слащавые полупорнографические открытки с пляжными красотками в чёрных очках.

Странным образом не было видно ни одного кафе. Я шёл и шёл, со все большим беспокойством думал о том, что не найду здесь подарков тебе и маме, пока не увидел у дверей одной из лавочек таз, в котором плескалась большая резиновая лягушка. Знаешь, она была, как настоящая. Даже лучше! Плескалась, плавала и время от времени подпрыгивала!

«Ясос! – сказал я по–гречески молодому продавцу, скучающему в дверях. – Сколько стоит?»

Лягушка стоила не то чтобы совсем дёшево, но наверняка и не так дорого, чтобы у меня не осталось денег на подарок маме и на чашку кофе. Я решил купить чудесную лягушку на обратном пути, по возвращении в порт.

Это была моя великая ошибка. Не подумай, что у хозяина лавки была только одна такая лягушка, и её за это время купил кто–то другой. Нет, дело не в этом.

Наконец, я увидел расставленные в тени пальм столики и, уже усаживаясь за один из них, попросил по–гречески подскочившего ко мне официанта: «Паракало, кофе ‘капуччино’». «Охи–охи!» – чуть не в панике замахал он на меня рукой и указал куда–то в сторону.

Я послушно поднялся, хотя нога моя нуждалась в отдыхе. Захромал дальше. Приостановился отдохнуть у магазина в тени полосатого тента и тут разглядел в стеклянной витрине серебряные браслеты с изображениями дельфинчиков. Когда–то, на другом греческом острове мне довелось видеть нечто подобное. Я вошёл в «Silvershop». Кроме продавца, там никого не было. Это оказался пожилой человек, на вид симпатичный. Он читал газету сквозь слезшие на нос очки. Выйдя из–за стойки, он подставил мне стул, на который я блаженно опустился.

«Евхаристо», то есть «спасибо», – сказал я, и вот тут исполнилось моё желание поговорить по–гречески. Продавец был настолько добродушен, что не только простил мне эту мою слабость, но и принёс все имеющиеся браслеты, где так или иначе были изображены дельфины, и я имел возможность, не спеша, выбрать, как мне кажется, самый красивый. Я уплатил за него, не торгуясь. На прощанье продавец чуть ли не по–родственному сообщил мне, что когда–то был моряком, штурманом. Доводилось плавать и в Новороссийск.

Чуть позже, сидя за вожделённой чашкой кофе «капуччино» в тени нависающей надо мной цветущей бугенвилии, я задался запоздалым вопросом, откуда он узнал, что я из России? Я ведь об этом не сказал. Очевидно, на всех нас, россиянах, существует особая печать. Я её не стыжусь.

Толпа иностранцев, дефилирующая мимо меня, тоже несла на себе определённую печать. Конечно, нехорошо всех стричь под одну гребёнку, но я–то знаю, что у большинства за внешней респектабельностью таится плохо скрытый страх за состояние счёта в банке. Я же со временем понял, что мой личный счёт хранится в руках Господа. Он лучше меня знает, когда и сколько мне выдать. Часто платит не деньгами, а такой вот, например, ласково роняющей на мои плечи розовые лепестки бугенвилией.

Злоупотреблять милостью Господней нельзя. «Капуччино» был так вкусен, в тени бугенвилии было так хорошо. Но вот я увидел, как официант проносит в подносе запотелый бокал с апельсиновым соком, смешанным со льдом.

Я заказал такой же. С наслаждением потягивал ледяной натуральный сок из трубочки, разглядывал движущийся мимо калейдоскоп толпы, пока не ощутил на себе вопросительный взгляд официанта. В самом деле, просидел более часа. Я подозвал его, попросил счёт и чуть не ахнул: на сумму, проставленную в счёте, где–нибудь в другом месте можно было бы прилично пообедать!

Расплатившись, пересчитал оставшиеся драхмы и понял, что денег на покупку лягушки не хватит. Не нужно было заказывать сок!

Так я тебя предал. Возможно, ты смеёшься, читая эти строки. Но тогда мне было не до смеха. Оставалась единственная надежда – поторговаться, упросить продавца отдать мне лягушечку за полцены.

Я пустился в обратный путь, уже не обращая внимания на красоты старого города, боясь пропустить лавочку с тазом, где у входа плещется лягушка.

— Минуточку! – послышался оклик на русском языке.

Я обернулся. Приоткрыв дверь стоящей на отшибе стеклянной телефонной будки, меня манила какая–то женщина в белой блузке. Я пригляделся. Это была наша чеченка. Пока я подходил, она вышла навстречу.