Наветренная дорога - [49]

― У нас сегодня черепаха! — сказал мистер Мэрфи.

― Приготовьте мне омара в придачу, — попросил я.

За большой дверью послышалось хихиканье поварихи, усмотревшей в моих сло­вах признание ее кулинарных способностей. Мистер Мэрфи открыл холодильник, вы­нул омара и передал его на кухню. Я вышел на улицу, чтобы умерить свое томление голодом за кружкой пива.

Когда я вернулся, омар красовался на столе, и я расправился с ним, запивая пи­вом. Затем десятилетняя подавальщица–индианка, необычайно напоминавшая японку, подала жаркое из черепахи. Несмотря на обыденное название, это блюдо, приготовленное из грудной части крупного самца зеленой черепахи, было изумитель­ным на вкус. Оно напоминало оленину, только было гораздо сочнее. Мистер Мэрфи рассказал мне, что мясо сначала выдерживают в вине, потом готовят с испанским луком и маленькими помидорами и что рецепт приготовления получен им из Сан–Ан­дреса. Я впервые ел приготовленную таким способом черепаху, и ее превосходный вкус меня удивил. После жаркого из черепахи были поданы черные бобы, рис, пече­ные пизанги, дольки нарезанного ананаса azucaron[80] и кофе.

Я заплатил по счету и, несмотря на ужасную жару, направился к городской площа­ди, которая в Бокас–дель–Торо называется парком Боливара.

Этот парк — миниатюрное повторение парка Варгаса в Пуэрто–Лимоне, где я ви­дел ленивцев. Так же как и в парке Варгаса, одна половина территории была густо засажена большими деревьями, а другая представляла правильной формы маври­танский сад, где цветы росли на геометрически ровных клумбах, по краям обсажен­ных пальмами.

Как ни тянула к себе прохладная полутьма тенистой части, пришлось все‑таки пой­ти в Palacio de Gobierno[81], стоявший в конце площади. Мне нужно было получить све­дения о Milla Maritima[82] — береговой полосе государственных земель, которая в Па­наме и Коста–Рике ежегодно сдается в аренду для промысла черепах и сбора коко­совых орехов. Использование этой полосы — одна из основных причин уменьшения численности черепах. Мне хотелось ознакомиться с существующими здесь правила­ми и порядком эксплуатации.

В Palacio[83] меня направили в одну из комнат, расположенную в конце длинного ве­стибюля. Приятная худощавая женщина, ведавшая делами по сдаче в аренду мест­ных государственных земель, предложила мне взять копию договора на аренду побе­режья Бокас — Сиксаола. Покуда документ перепечатывался, я вышел на улицу, направился в сумрак тенистой части парка и уселся на скамью.

Несмотря на раскаленность и ослепительное сверкание прилегающих улиц, эта часть парка удивительно напоминает парк Варгаса: тот же мягкий полумрак, контрас­тирующий с залитыми солнцем улицами, тот же приятный для глаз вид, словно смот­ришь сквозь воду, тот же холодок и тот же чистейший воздух. Прохлада тропических парков как бы осязаема и удивительно приятна. Значительная часть многословного описания парка Варгаса, о котором я рассказывал в другой главе, может быть с успе­хом применена к парку Боливара. Разница только в величине парка. Если вы помни­те, в Пуэрто–Лимоне пастбище для ленивцев состояло из двадцати восьми дере­вьев, здесь же их было всего лишь два. Но здешние деревья были огромными, с ши­роко раскинутыми густыми кронами, сбрасывавшими на землю мелкие круглые пло­ды. Я наклонился и поднял плод, он показался мне знакомым. Посмотрев на дерево, я увидел лоснящиеся стрельчатые листья, плоскую крону и ствол с отходящими вбок спутанными корнями. Тогда я понял, что передо мной те же индийские фиговые де­ревья, которые давали тень, убежище и пищу Весельчакам Питам из парка Варгаса, находившегося в двухстах милях к северу.

Удивляться тут было нечему. Деревья эти более всего пригодны для посадки в го­родах, так как они лучшие из всех даюших большую тень деревьев. В тропиках их можно увидеть повсюду: на площадях, на улицах и в парках Но не в этом дело. Самой удивительной была одинаковая свежесть воздуха, которую ощущаешь под всеми индийскими фиговыми деревьями, и об этой особенности вы не найдете ни единого упоминания в книгах по ботанике.

Чтобы сделать правильный вывод о причинах такой схожести воздуха, надо срав­нить плоды, стволы, листву отдельных деревьев. Однако пока что это кажется очень странным. Пожалуй, не менее странным, чем определение названия дерева по лазаю­щему на нем Весельчаку Питу.

Размышляя на эту тему, я взглянул кверху и вдруг увидел на ветвях темную, непо­движную массу. По опыту я знаю, что темные, неподвижные пятна на ветвях индий­ских фиговых деревьев почти всегда оказываются Весельчаками Питами.

Пренебрегая любопытными взглядами посетителей, я влез на скамейку и, защитив обеими руками глаза от света, стал всматриваться в темную массу. Она шевелилась! Какой‑то ее выступ ритмично двигался, нанося медленные и малозаметные удары по самой массе. Вопреки здравому смыслу можно было предположить, что ленивец по­чесывается.

Можете ли вы представить мое волнение: два расположенных рядом дерева в цен­тре города и живущие на них ленивцы! Я пристально всматривался в кружевную кро­ну, но нигде не обнаружил второго темного пятна. Видимо, здесь обитало только одно животное.