Навеки твоя Эмбер. Том 1 - [4]

Потом ей сказали, что выбрали для нее мужа. Им оказался Эдмунд Мортимер, граф Рэдклифф. Юдит познакомилась с ним года полтора назад, когда он приехал с визитом в Роуз Лон. Ему было тридцать пять лет, он недавно овдовел и имел маленького сына. Юдит немногое могла о нем вспомнить, кроме того, что он ей не понравился. Он был ростом не больше пяти футов и шести или семи дюймов, хрупкого телосложения, со слишком большой головой для щуплого тела и узких плеч. Черты лица аристократические: тонкий нос, тонкие губы, холодные и жесткие глаза, отражающие ум аскетический и суровый. Эти качества не могли понравиться семнадцатилетней девушке, сердце которой заполнял образ красивого, мужественного и галантного молодого человека. И что-то еще в облике графа отталкивало Юдит, она и сама не знала, что именно. Нет, она не хотела такого мужа, даже если бы никогда не знала Джона Мэйнворинга.

— Я не хочу выходить замуж, — сказала она, сама удивляясь своей смелости.

Отец строго взглянул на нее, и в его глазах появился опасный блеск, но не успел он открыть рот, как леди Энн попросила Юдит уйти в другую комнату и добавила, что поговорит с ней отдельно. Явное упрямство Юдит удивило и рассердило родителей. Тем не менее, они начали строить планы на свадьбу и не стали советоваться с Юдит, убежденные, что чем скорее выдадут ее замуж, тем раньше она забудет Джона Мэйнворинга и тем лучше будет для всех.

Из сундука достали подвенечное платье, сшитое полтора года назад и предназначавшееся для свадьбы с Джоном. Платье почистили, выгладили и повесили в ее комнате. Тяжелый белый атлас платья украшало шитье из мелкого жемчуга, а глухой ворот и манжеты — кремовые кружева. Юбка со шлицей надевалась поверх нижней юбки из светящейся, жесткой серебряной парчи. Это дорогое и красивое платье ручной работы, сшитое во Франции, сначала очень понравилось Юдит, а теперь она далее не могла заставить себя примерить его и с горечью заявила своей няньке, что скорее наденет на себя саван.

Вскоре приехал граф, но Юдит отказалась выйти, хотя ей не раз говорили, что следует оказать ему все знаки уважения и внимания, Юдит старалась избегать его, говорила с ним холодно, а потом безутешно плакала у себя в комнате. Пошел уже четвертый месяц беременности, и она пребывала в постоянном ужасе, что все обнаружится, хотя ее пышные юбки еще несколько недель могли скрывать пополневшую талию. От страха и переживаний Юдит осунулась, она нервно вздрагивала от малейшего неожиданного звука, стала задумчивой, раздражительной.

«Что же станется со мной?» — исступленно думала Юдит и молилась о том, чтобы Господь дал ей возможность увидеть Джона, или чтобы он прислал гонца и спас ее. Но никто не появлялся. Юдит даже не знала, жив ли он. Потом пришло облегчение, смешанное с чувством вины, когда за две недели до назначенного дня свадьбы поступило известие, что парламентарии напали на большое поместье в двадцати милях отсюда к юго-востоку, и граф Рэдклифф поскакал туда вместе с отцом Юдит.

Поместье Роуз Лон располагалось на границе, разделявшей территории парламентариев и роялистов, поэтому весть о сражении, столь близком к деревне, встревожила всех. Дом поддерживался в состоянии постоянной готовности к любым возможным неожиданностям войны, и теперь, следуя распоряжениям мужа, леди Энн начала подготовку к осаде. Не было ничего необычного в том, что несколько женщин и стариков готовились задержать нападающих и оборонять дом в течение недель и даже месяцев, и все, кто знал леди Энн, не сомневались, что если Роуз Лон окажется в блокаде, он продержится, пдка последний ребенок и собака не умрут от голода.

Ночью следующего дня часовые передали тревожное сообщение. От страха женщины стали причитать, они решили, что пришел последний час; плакали дети и лаяли собаки; где-то раздался выстрел из мушкета. Юдит вскочила с постели, накинула на себя халат и бросилась искать мать. Она нашла ее внизу, та разговаривала с каким-то фермером, и когда вошла Юдит, леди Энн повернулась и передала ей письмо, запечатанное сургучом. Юдит не сдержала испуганного вздоха и побледнела, но даже под холодным и осуждающим взглядом матери она не могла скрыть горячую благодарность и облегчение, которые нахлынули на нее. Письмо, должно быть, от Джона. Юдит разломила сургуч, вынула письмо и начала читать. Леди Энн отпустила фермера.

«Через несколько дней мы начнем наступление на Роуз Лон. Я не могу предотвратить нападение, но могу уберечь тебя и ее светлость в безопасном месте. Не берите с собой ничего, что затруднило бы путешествие, и завтра вечером до наступления темноты ждите в устье реки, позади дома. Я не смогу увидеться с тобой, но у меня есть слуга, которому можно доверять, он поможет вам устроиться и позаботится о вас, пока я не смогу прийти».

Юдит подняла глаза на мать, потом медленно, будто вынужденно, передала ей письмо. Леди Энн быстро пробежала его глазами, подошла к камину и бросила письмо в огонь. Потом повернулась к дочери.

— Ну? — произнесла она наконец.

Юдит непроизвольно бросилась к ней: О мадам, мы должны пойти. Если мы останемся здесь, нас могут убить! Он уведет нас туда, где мы будем в безопасности!